личико молодой женщины посмотрело сквозь черный креп на Путилина.
— Мужа... Я потеряла мужа, моего дорогого мужа.
Она заломила в отчаянии руки и, поддерживаемая каким-то почтенным седым господином, вошла в вагон первого класса.
— Третий звонок, — отдал приказ начальник станции.
— «Со святыми упоко-о-ой...» — грянули певчие под звуки станционного дребезжащего колокола.
Исчезнувший покойник
Я еще никогда не видел моего друга в таком странном состоянии духа, как тогда, когда мы возвращались в карете с вокзала. Моментами он казался темнее тучи; моментами лицо его освещалось довольной улыбкой.
Он не проронил ни слова.
Только тогда, когда карета свернула в какой-то переулок, неподалеку от управления сыскной полиции, он обратился ко мне:
— Сегодняшний вечер и сегодняшняя ночь должны кое-что выяснить. Если ты хочешь присутствовать при всех перипетиях моей решительной борьбы с этим дьяволом, то приезжай часов в семь ко мне в управление. Я ожидаю важные донесения.
Сделав несколько визитов по больным, наскоро переодевшись и закусив, я ровно в семь часов входил в служебный кабинет моего друга.
— Ну что?
— Пока ничего... — сумрачно ответил Путилин.
Мы стали беседовать о некоторых случаях из криминальной хроники Парижа.
— Депеша! — вытянулся курьер перед Путилиным.
Путилин нервно вскрыл ее.
— Проклятие! — вырвалось у него.
«Мы напали на ложный след. Черный чемодан не принадлежит Домбровскому. Жду ваших распоряжений», — стояло в телеграмме.
Путилин черкнул на листе бумаги:
«Следуйте дальше, вплоть до Москвы».
Беседа о некоторых чудесах антропологии прервалась.
Путилин сидел в глубокой задумчивости. Вдруг он вскочил с места и как исступленный забегал по кабинету.
— Дурак! Болван! Старый осел, прозевал! Прозевал! — вырывалось у него.
Он, казалось, готов был вырвать все свои волосы. Он, мой дорогой уравновешенный друг, был прямо страшен.
Я невольно вскочил и бросился к нему:
— Ради Бога, что с тобой?! Что случилось?
— Случилось то, что мы с тобой действительно проводили Домбровского. Я даже с ним, представь, раскланялся.
— Так почему же ты его не арестовал?
Путилин не слушал меня. Быстрее молнии он написал несколько слов на бумаге.
— Депешу скорее отправлять! Постойте, вот вторая! Да стойте, черт вас возьми, вот третья!
Я ровно ничего не понимал, у меня, каюсь, даже мелькнула мысль: не сошел ли с ума мой гениальный друг.
— Скорее ко мне Юзефовича.
Через несколько секунд в кабинет вошел маленький, юркий человечек. Путилин что-то шепнул ему на ухо.
— Через сколько времени?
— Да так часа через два-три.
Мы остались вдвоем.
Путилин подошел ко мне и, опустив руку на плечо, проговорил:
— Я посрамлен. Гениальный мошенник сыграл со мной поразительную штуку. Он надел мне на голову дурацкий колпак. Но помни, что за это я дам ему настоящий реванш. А теперь я тебе вот что скажу: содержание тех телеграмм, которые я сейчас получу, для меня известно.
Прошло несколько минут.
Я, заинтересованный донельзя, весь обратился во внимание.
— Депеша! — опять вытянулся перед Путилиным курьер.
— Им подай! — приказал Путилин. — Ну, докториус, вскрывай и читай!
— «Начальнику сыскной полиции его превосходительству Путилину. Сим доношу Вам, что следовавшая за покойником дама в трауре бесследно исчезла из вагона 1-го класса, в котором ехала. Осталось только несколько забытых ею вещей. Куда делась — неизвестно. Начальник станции Z и агент X».
Телеграмма была отправлена со станции Боровенки. Время получения — 10 часов 38 минут вечера.
— Что это значит? — обратился я, удивленный, к Путилину. Путилин был бледен от бешенства.
— Это значит только то, что ты вскроешь очень скоро новую депешу.
Действительно, через полчаса, а может и больше, нам подали новую депешу:
«Случилось необычайное происшествие. Обеспокоенный внезапным исчезновением дамы с трауром, я по приезде поезда на следующую станцию вошел в вагон с покойником. Дверь вагона была настежь открыта. Крышка гроба валялась на полу. Гроб оказался пустым. Покойник украден. Что делать?»
Я захлопал глазами.
Признаюсь откровенно, у меня даже волосы встали дыбом на голове.
— Как покойник украден? — пролепетал я. — Кому же надо красть покойника?..
— Бывает... — усмехнулся Путилин, быстро набрасывая слова на бумагу.
— Депеша! — опять выросла перед нами фигура курьера.
— Что ж, читай уж до конца мою сегодняшнюю страшную корреспонденцию! — бросил мой друг.
— «Благодарю Вас за то, что Вы меня проводили. От Вас, мой друг, я ожидал большей находчивости. Я сдержал свое слово: Вы проводили меня. Искренно Вас любящий Домбровский».
— Понял ты теперь или нет? — бешено заревел Путилин, комкая в руках депешу.
От всей этой абракадабры у меня стоял туман в голове.
— Ровно ничего не понимаю, — искренно вырвалось у меня.
Секретный шкаф открылся.
Перед нами стоял Юзефович.
— Ну?!
— Он здесь. Я привел его.
— Молодец! Впусти его.
Дверь отворилась, и в кабинет робко, боязливо вошел невысокий человек в барашковом пальто-бекеше.
Странный заказчик
— Вы содержатель гробового заведения Панкратьев? — быстро спросил Путилин.
— Я-с, ваше превосходительство! — почтительно ответил он. — Расскажите, как было дело!
— Было-с это четыре дня тому назад, — начал гробовщик. — Час уже был поздний, мастерская была закрыта. Мы спешно кончали гроб. Вдруг через черный ход входит господин, отлично одетый.
«Вы хозяин?» — обратился он ко мне.
«Я-с. Чем могу служить?»
«Я приехал заказать вам гроб».
«Хорошо-с. А к какому сроку вам требуется его изготовить».
«Да как успеете... — ответил поздний посетитель. — Я хорошо заплачу».
«А вам для кого гроб требуется, господин?» — обрадованный посулом щедрой платы, спросил я.
«Для меня!» — резко ответил он.
Я-с вздрогнул, а потом скоро сообразил: ну, конечно, шутит господин.
«Шутить изволите, хе-хе-хе, ваше сиятельство!»
А он-с и вонзился в меня своими глазами.
«Я, любезный, нисколько не шучу с вами! Вам нужна мерка? Так потрудитесь снять ее с меня. Не забудьте припустить длину гроба, потому что когда я умру, то, конечно, немного вытянусь».
Я-с, признаюсь, ваше превосходительство, нехорошо себя почувствовал, даже побелел весь, как потом мне рассказывали жена и подмастерье. Оторопь, жуть взяли меня. Первый раз в жизни моей приходилось мне для гроба снимать мерку с живого человека.
Однако делать нечего, взял я трясущимися руками мерку и стал измерять важного господина.
Когда покончил я с этим, он и говорит:
«Сейчас я вам объясню, какой я желаю гроб,
