которые зайдёшь, но которые у нас на карте не занесены, ты обозначил. Не забудь только, это — важно.
— Угусь. Занесу то занесу. И что потом? Если они грибы купить захотят. Ты так и не ответил. Где же нам в сто крат больше взять, чтобы на зиму всем хватило? Одному что горстей, другому…
Вот я как знал, что спросит. Улыбаюсь хитро.
— А потом суп с котом, — говорю.
Рук конечно не хватает у меня на болотце — если Мирослав уйдёт, то самому хозяйство придётся тягать, а работы непочатый край…
Уверен, что Мирослав бы мне ещё вопросы задал, но в следующий момент за моей спиной раздаётся звук — слышится грохот и такое длинное «у-у-у», как в задницу кому укол всадили.
— Больно то как… у-у… — мужик какой-то ревет.
— Говорил тебе дураку, куда ты лезешь!
Мы с Мирославом разом оборачиваемся и видим двух селян, непонятно откуда взявшихся у границ моего болота. Судя по одинаковым рожам — это близнецы.
Глава 22
* * *
— Двое из ларца, одинаковых с лица, — комментирую увиденное.
Что честной народ в мои края занесло?
Один из мужиков действительно грохнулся на земь, споткнувшись о корягу, торчавшую из земли и поднявшись на ноги, оказался перепачкан в траве и сухих ветках. Одежда после падения подрана, смята. Второй целёхонький такой, рядом с братцем стоит, но вид такой же — взбалмошно-идиотский.
— Здравствуйте, люди добрые, — приветственно поднимаю руку, трясу в воздухе кулаком.
— Здрасьте, здрасьте, — оба виновато опускают глаза, не знают куда деться от моего взгляда.
— Чем обязан? — спрашиваю, хотя кажется, что ответ без того знаю, все очевидно — их Доброжир послал, дабы пронюхать чем я тут за его спиной промышляю. Интересно только с какого момента эта парочка начала греть уши и весь ли наш разговор слышала…
— Из села мы, — поясняет один из братьев, который на ногах устоял. Второй то до сих пор в себя не может придти.
— А чего сразу не подошли? — хорохорится Мирослав, пыжится. — Подслушивали?
— Какой там, — отмахивается первый близнец.
— Так разговору не хотели мешать, понятно чего не подошли! — это уже второй подключается близнец и к брату поворачивается, орет. — Говорил же ругаться будет, а ты постой-постой!
Смотрю на них, собачатся, но нас с Мирославом вот так просто вокруг пальца не проведёшь дешевыми уловками. Решаю говорить прямо и без ужимок.
— И что, вы теперь Доброжиру растреплете, что слышали? — спрашиваю.
— Да мы разве слышали, — отмахивается первый.
— А если и слышали, то не поняли ничего, — подтверждает второй.
— Ага, — первый кивает. — Потому как если поняли, то уже забыли все.
— И что вам в селе не сидится? По лесам отчего удумали ходить?
— Как что, понятно почему удумали — жрать нечего, — со вздохом говорит первый близнец. — Голодным, знаешь ли, в селение не просидишь.
— Чтобы Доброжир собака этакая удавился от жадности! — поддерживает второй. — Совсем сдурел староста наш!
— Как есть нечего? — искренне удивляюсь. Кому я блин грибов целый вагон приволок, неужто уже сожрали?
— А вот так нечего, Доброжир, собака эта сутулая и ненавистная, грибы себе в погребок сразу уволок и людям не даёт. Говорит на зиму…
— На зиму, как же, сам потихоньку распродаёт грибы тем, у кого деньги есть! Потом скажет, что пропали грибы, как дела коснётся. Знаем, проходили. У него вечно так.
Слушаю внимательно историю этих двух близнецов. Ну предположим на сытых они точно не похожи, худющие, внешне как две хворостинки, одежда как на вешалке висит. Тут верить не верить, а с питанием у них явные проблемы, не доедают. Неужели Доброжир за правду все грибы себе в погреб уволок? Вот козел… Но все равно, даже если принять все сказанное близнецами за чистую монету, я врубиться не могу — от меня то им что надо?
— Так чего хотите? — спрашиваю.
— Известно чего, — говорит первый близнец. — На земельке твоей остаться хотим. Мы тебе работу работать будем, а ты нас за это дело корми, пои и надевай. Идёт?
— Мы слышали, что грибочки у тебя лишние есть, сам небось не голодаешь, — говорит второй, вижу что косится на мои грибы, в кучу сваленные. — А мы с братом всяко в хозяйстве пригодимся. Ну что скажешь то? Договоримся?
А что я скажу? Как Мирослав стою и лоб чешу. Не знаю, что с ходу на предложение близнецов ответить. Это как получается, люди из села ко мне на болотце бегут? Непорядок, мне Доброжир потом такого не простит, всю плешь проест. Но с другой стороны, с чего бы мне с его интересами считаться себе во вред? Я вон Мирославу о нехватке рабочий рук рассказываю, а тут как раз эти самые руки на голову сваливаются. И кем же надо быть чтобы от привалившего счастья отказываться? Правильно — идиотом.
— А что умеете? — любопытствую.
— Что надобно, то и умеем, — заверяет первый близнец.
— А если не умеем, но надо, то научимся, — подтверждает второй охотно и рожа такая у него серьёзная прям.
— И что за грибы ко мне пойдёте пахать? — улыбаюсь.
— Не до улыбок нам, когда жрать нечего, — отвечает первый. — Поэтому чего бы и не пойти? Мы честно отработаем.
— И то верно, — соглашается его брат.
Осматриваю их. Если честно говорить, то проф пригодность у них мягко говоря так себе — я вообще не уверен, что один из этих бедолаг споткнулся, а не ветром его сдуло на фиг или в голодный обморок не рухнул. Но в любом случае — дополнительная пара рук куда лучше, чем их отсутствие. Откормлю их и будет самое то. Первого брата кирпичи поставлю мешать (ведь если оставлю близнецов, то придётся расширяться, в нашей будке четвёртом не поместиться при всем желании), а второй пусть за грибами следит. Садит, урожай собирает, фасует, ну и что там ещё надо…
— Как звать то, аболтусы? — спрашиваю, поразмыслив.
— Даня, — представляется первый.
— Веня, — мычит второй.
— Ладно, Даня и Веня, оставайтесь, дело всяко для вас найдётся!
— Спасибо!
Близнецы сияют от радости. И давай коситься на грибные запасы — жрать то хочется, — только теперь уже не одним глазком пялятся, а прям в наглую. Дай волю и всю горку сожрут разом.
— Мирослав, — оборачиваюсь к своему помощнику. — Давай ка накормим наших новых друзей?
Мирослав фыркает, если я рожи Дани и Вени не видел на сельском суду, это не значит, что их там не было. Помощник мой похоже запомнил этих двух, потому и спрашивает у них:
— А не смущает вас, Даня и Веня, что жрать придётся из рук,
