колумбийцев.
— Но итальянцы об этом не знают.
— Пока нет, — огрызаюсь я, раздраженная его манерой допрашивать. Я выпиваю еще одну порцию водки, потом поворачиваюсь к нему лицом. Кожа сиденья скрипит под моей задницей. — В чем, собственно, дело? Эти планы были разработаны много лет назад. Ты помог. Что тебя сейчас не устраивает?
— Как ты сказала, мы должны уметь адаптироваться, — он взмахивает рукой в воздухе. — В Москве происходят политические изменения. Мой новый босс — человек нетерпеливый. Ему нужны результаты сейчас.
— Вы сейчас поставляете сорок процентов наркотиков в США.
— Мы хотим получить все, — выпаливает он.
— И вы их получите. Со временем.
— Мой босс хочет видеть больше прогресса.
— Умерь его ожидания и потяни время. Мы так близки к цели, нельзя торопиться. Я пока не заслужила их доверия.
— Пфф… — он взбалтывает прозрачную жидкость в своем бокале, а затем пьет. — Раздвинь ноги, как ты всегда это делаешь, и ускорь процесс.
Возмущение и гнев вырываются на поверхность, вскипая в моей крови.
— Не переступай черту, Антон.
— Не понимаю, в чем проблема. К черту Маццоне. Да пошли они все. Привлеки их на нашу сторону. Сделай все, что должна, чтобы быстро завоевать их доверие.
Его намек на то, что мой успех обусловлен исключительно моими способностями к обольщению, — большое оскорбление. Как будто мои стратегические навыки, упорная работа и тщательное планирование не сыграли никакой роли. Антон всегда был мудаком, скрывающимся за вуалью вежливости и профессионализма, или я просто этого не замечала? Я могла бы поспорить с ним, но знаю, когда нужно промолчать. Здесь происходит что-то другое, и я должна понять, что именно.
— Или что? — я допиваю водку и спокойно ставлю рюмку на место. — Это угроза?
— Да не обижайся ты. Я просто говорю, что нам нужно ускорить планы. Не я решаю, Катарина. Из Москвы угрожают, они недовольны.
— Ты должен успокоить их, пока не наступит подходящий момент. Мы не можем проявить себя слишком рано, иначе все будет напрасно.
Он берет мой подбородок.
— Это из-за твоего нового мужа? Он повлиял на тебя?
Какого черта он это сказал?
— Не говори глупостей. Он мой враг, — я с силой убираю пальцы Антона от своего лица, надеясь, что слова прозвучат убедительно. — Массимо именно там, где я хочу его видеть, — подшучиваю я. Наша с ним битва характеров все еще продолжается, несмотря на то, что мы оба размахиваем белым флагом.
— Докажи это, — говорит он, расстегивая молнию и доставая член из штанов. — Отсоси мой член.
Меня захлестывает дикая ярость.
— Не знаю, что за игру ты затеял, но мне нечего доказывать. Я не буду сосать твой член. Убери эту хрень, — я бросаю на него смертоносный взгляд, изображая контролируемый гнев, но по моему позвоночнику пробегает страх.
Все изменилось.
Я не знаю, почему и что это значит, но это все меняет.
Никто не будет манипулировать мной.
Ни один человек.
Ни один русский.
Я не наивна. Я знала о рисках, когда устанавливала рабочие отношения с Антоном, но мне казалось, что между нами есть взаимоуважение, а его способ ведения дел отличается от его предшественников. Я думала, что мы сможем договориться при любых будущих разногласиях, и, имея за спиной вес всей итало-американской мафии, я смогу контролировать русских и держать их там, где мне нужно.
Но начинаю подозревать, что совершила серьезную ошибку в суждениях.
Это может дорого обойтись всем нам.
Я не могу допустить, чтобы его неуважение осталось безнаказанным. Молниеносным движением я вытаскиваю свой кинжал, который был пристегнут к бедру, и направляю острие в его отвратительный вялый член.
— Извиняйся, или я его отрежу.
Ограждающая перегородка опускается, и двое мужчин, сидящих впереди, направляют на меня оружие.
— Отзови своих шавок, иначе тебе не понравится то, что произойдет дальше, — говорю я, когда он засовывает свой крошечный член обратно в трусы и застегивает штаны.
Он говорит что-то по-русски, не догадываясь, что последние несколько лет я изучаю этот язык.
— Сейчас точно не время, — отвечаю я по-русски, наслаждаясь выражением шока на его лице. Я тыкаю кончиком кинжала точно в яремную вену на его шее. — Сделай один неверный шаг против меня, и ты покойник. То, что я сделала со своим бывшим мужем, было лишь верхушкой айсберга, когда дело касается моей креативности. Не искушай.
По-русски он приказывает своим людям отступить. Я продолжаю прижимать кинжал к его горлу, но мы оба знаем, что я его не убью. Я не могу себе этого позволить в такой критический момент, но, похоже, в будущем все может измениться.
— Ты сильно разочаровываешь меня, Антон. Мой ближний никогда бы не повел себя таким недостойным образом. У тебя хватает наглости бросать мне вызов? У нас профессиональные отношения, которые я всегда ценила. Теперь я сомневаюсь, — я нарочно оставляю порез на его шее, выпуская небольшую струйку крови. — Не делай из меня врага. Ничем хорошим для тебя это не закончится. Обещаю.
Его адамово яблоко дергается, а он смотрит на меня потемневшими глазами.
— Ненавижу смутные угрозы.
— Поверь мне, здесь нет ничего смутного. Ты либо на моей стороне, либо против меня. Ну что?
Он делает вдох, сгоняя агрессию с лица.
— Все вышло из-под контроля. Я принимаю на себя ответственность и прошу прощения.
Медленно я убираю кинжал с его шеи.
— Это и был твой план?
Неужели он играл со мной все это время? Неужели он думает, что раз я женщина, то меня легче предать?
— С нашей стороны ничего не изменилось. А с твоей? — спрашивает он, доставая из кармана пиджака носовой платок и вытирая маленькую струйку крови на шее.
— С чего бы что-то могло измениться с моей стороны?
Его глаза впиваются в мои, и я выдерживаю его взгляд. Это все из-за Массимо? Не может быть. Он не знает ни о моем прошлом с Греко, ни о моих планах на них. Я никогда не рассказывала ему об этом, потому что это не было частью общего плана по захвату Нью-Йорка и контролю над «Комиссией». Это он предложил мне выйти замуж за Массимо, так что он здесь ни при чем. А если…? Я откладываю эту мысль в дальний ящик, чтобы поразмыслить над ней позже.
— Смотри, чтобы этого не случилось, — говорит он.
— Я тоже не очень хорошо реагирую на смутные угрозы, — говорю я и берусь за ручку двери.
Он тянется вперед, хватая меня рукой.
— Не будь опрометчива, Катарина. Один неверный шаг может привести к тому, что нас обоих убьют. Мы должны придерживаться первоначального плана.
— Могу сказать то
