врата рая из темноты ада.
МММ снимает с меня грязное пальто и, ничего не сказав про мои запачканные внизу брюки, открывает дверь машины. Послушно сажусь и первым делом начинаю разглядывать свое лицо в зеркальце в козырьке.
Оно перепачкано в крови, но значимых повреждений нет. Я, как множество девушек, инстинктивно закрыла его, когда стала кувыркаться по ступенькам лестницы.
Потом обращаю внимание на разбитое стекло телефона и покоцанные края и вздыхаю, понимая, что моя авантюра могла закончиться гораздо хуже.
Макс, кинув в багажник пальто, садится рядом. От его рассерженного взгляда меня пробирает дрожь.
– Пока мы едем в больницу, я жду от тебя подробный рассказ, какой черт тебя занес в это место? И что произошло там? – категорично требует он.
Даже не смотря на него, по его голосу понятно, что он очень злится, несмотря на то, что старается держать себя в руках.
Вынимаю из кармана джинсов сложенный листок, который получила сегодня, и протягиваю ему.
– Я не думала, что это заброшенное здание, когда поехала сюда…
– Но когда приехала и увидела, зачем ты туда пошла?
Он пронизывает меня своим свинцовым взглядом.
– Затем, что уже приехала, – заявляю я, тоже начиная сердиться на саму себя.
– Почему не позвонила мне?
– Ты же был занят.
Буквально слышу скрип его зубов:
– Что дальше?
– Я не знаю, – бормочу я, желая одного – чтобы он перестал спрашивать меня о произошедшем.
– Ника!
Его тон подразумевает, что допрос не закончится, пока Макс все не узнает.
– Мне показалось, что меня кто-то толкнул, но я никого не видела, – нехотя признаюсь я.
Он резко нажимает на тормоз, так что ремень срабатывает и фиксирует меня в кресле, и припарковывает автомобиль на обочине.
– Тебя хотели убить? – его голос гремит на весь салон.
Я не на шутку пугаюсь его реакции и уже жалею, что сказала ему об этом. Надо было сказать, что я упала.
– Нет. Макс, я не знаю…
МММ смотрит на меня взглядом, от которого мне хочется спрятаться.
Он приподнимает мое лицо за подбородок, чтобы я не убирала взгляд, и, чеканя каждое слово, словно желая, чтобы оно дошло до моего сознания, произносит:
– Ника, обещай мне, что ты выкинешь эту историю из головы и больше никуда никогда не поедешь, кто бы тебя и куда ни звал и что бы тебе ни обещали!
Молчу, смотря ему в глаза, и не знаю, как мне пообещать это.
– Иначе ты больше никогда не приедешь в Питер, – жестко добавляет он.
Это нечестно. Максим играет не по правилам. МММ играет на моих чувствах. А я слишком люблю его.
– Обещаю… – еле слышно выдавливаю я, чувствуя подсознательно, что сейчас, повинуясь ему, я предаю Веру, оставив безнаказанным человека, виновного в его смерти.
– Ника, я не слышу.
Сердито смотрю на него и говорю отчетливо и громко:
– Обещаю!
Глава 10
Каждое новое утро, просыпаясь в пустой кровати, я ощущаю себя безумно одинокой, и тоска по Максиму заглушает все другие имеющиеся человеческие чувства. Я стараюсь не зацикливаться на этом и, пролистывая день за днем, тороплю свою жизнь от выходного до выходного.
Сегодняшнее серое, угрюмое утро точь-в-точь как мое настроение на неделе, но оно идет не по запланированному, не по накатанному сценарию. Едва открыв глаза, и как всегда, взяв телефон, чтобы написать Максу свое обычное «Доброе утро», нахожу в нем непрочитанное эсэмэс от неизвестного номера.
Открываю его и застываю в оцепенении.
«Я надеюсь, ты поняла, что со мной шутки плохи? Если не прекратишь совать свой нос куда не следует, последуешь за сестрой. Никогда не возвращайся в Питер! Этот город тебя убьет!».
Я вновь и вновь перечитываю присланные строчки и пытаюсь понять, что мне теперь делать. Не приезжать в Питер и не видеть Макса? Это исключается даже без обсуждения.
Не совать свой нос куда не следует? Я и так обещала это, но сейчас, после полученного послания, просто горю от желания, наоборот, все выяснить и разобраться в этом странном деле.
Пробую набрать номер, но в ответ звучит, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети.
Третирую себя мыслями, что я еще могу сделать, и в голову приходит идея узнать информацию об абоненте по номеру.
Выхожу из комнаты, чтобы привести себя в порядок, и, пока Миша не уехал на учебу, попросить его помочь мне в этом, но в коридоре сталкиваюсь с бабушкой, и она таращится на мой огромный черняк на локте.
– Что это?
Пожимаю плечами:
– Синяк.
Чтобы не вызывать у бабушки уйму ненужных вопросов, я ничего не рассказала ей о случившемся со мной в Питере и появлялась всегда одетая, так что она не видела мои ужасные гематомы, но сейчас на эмоциях, захвативших меня, я совсем забыла об осторожности.
– Я вижу, что синяк. Откуда? – следует новый вопрос.
– Ударилась.
Она берет меня за руку и, повернув другой стороной, замечает, что на левом локте красуется почти такой же фиолетовый кровоподтек.
– И тут ударилась?
Бабушка тут же смотрит на мои ноги, на которых тоже красуются несколько синяков, и я, поймав этот взгляд, поясняю:
– Ну, не ударилась, а упала.
Направляюсь к дверям, мужественно стараясь не хромать, но она задает вопрос, который заставляет остановиться:
– Он тебя бьет? Да?
Оборачиваюсь и возмущенно восклицаю:
– Нет! Что за бред?
– Ника, не бойся! Скажи мне правду.
– Бабушка, Макс не бьет меня! Я просто упала.
Отворачиваюсь и направляюсь в ванную, чувствуя прожигающий взгляд себе вслед и понимая, что я не переубедила ее и это недоразумение еще на шаг отдалило возможность того, что она когда-нибудь примет Максима от всего сердца, по-настоящему, как мне бы этого хотелось.
Миша открывает дверь и смотрит на меня, как на привидение. С того момента, как я на этом же месте обвиняла его во лжи, прошло больше недели, и с тех пор мы не встречались, не созванивались и даже не переписывались в ВК и Телеге.
– Привет. Я могу войти? – спрашиваю, решительно смотря на него.
Кивает и пропускает меня в квартиру.
Направляюсь по знакомому коридору в его комнату, слыша за собой шаги.
Вхожу, оглядываюсь, без слов спрашивая, что я могу себе позволить.
Он указывает глазами на диван.
– Садись.
