прихорашивается, Герман ушёл к шефу за уточнениями, но застрял. Так что, зема, едем вдвоём, ты шебуршишь по своей искусствоведческой специальности, а я тупо спаиваю хозяина дома!
– Я так понял, что он известный коллекционер?
– Не то слово, бро! Дядька буквально превращает в золото всё, чего касается руками. И при этом чист перед законом! Просекаешь такую фишку? Там такие криминальные таланты, что ни старичок Сорос, ни сам Абрамович рядом не стояли…
В принципе, Мила Эдуардовна на что-то подобное и намекала, хотя не в столь категоричной форме. В мою задачу входит осмотр предметов живописи, графики, скульптур или ещё чего там есть. Как я понимаю, коллекция не самая маленькая.
И, видимо, в случае, подобном конфузу у госпожи Аванесян, когда мне без труда удалось доказать, что полотно с лосями не может быть работой Шишкина, здесь от меня ждут столь же подробного разбора. Это не слишком сложно, тем более для первичного осмотра.
Хотя обычно коллекционеры не склонны приглашать независимых экспертов: вдруг они увидят то, что не понравится владельцам? Например, картину, украденную из Лувра и находящуюся в международном розыске. Будет нехилый скандал-с…
– Саня, н-не п-парься, я же с тобой! И эт… если чо… не н-надо сразу лепить им правду-матку в… в рожу! В морду! Упс, типа в лицо-о! Мы все та-кие в-жлив-е искус-с-ствоведы… К-как я эта в-выговрил, бро?!
Я отсалютовал ему пустым стаканчиком. Куда бы ни вела нас дорога, но общий смысл оставался понятным: не тупи, не руби сплеча, не лезь ни на рожон, ни в бутылку! Это не всегда просто, понимаю, но стремиться к этому надо. Прям вот да!
Люди несовершенны, как и я в первую очередь, поэтому умение находить компромисс всегда было важной составляющей в образовании любого искусствоведа. Хотя наш курс в Екатеринбурге смеху ради называли «искусствоведьмы» и «искусствоведьмаки». Почти по пану Анджею Сапковскому, но с уклоном в образовательную часть.
И да, мы, студенты, старались соответствовать своим прозвищам…
– Ты живой?
– Нет.
– Раз отвечаешь, значит, живой.
– А я говорю, нет! После того как ты избила меня буквально ни за что, я более не вправе называть себя живым. Я – труп.
– Мама дорогая… кто ты?
– Труп.
– Ты?
– Я.
– А с кем тогда я разговариваю?
– Ни с кем.
– Да неужели?
– Да. Действительно, если я труп, я же должен молчать? Я молчу.
– Прекрасно! Это же так удобно – молчать, когда тебе оно надо, и говорить, когда я не хочу слушать.
– …
– А между прочим, это твой Грин…
– Он не мой.
– Ага, значит, ты уже не молчишь?! Конечно, одно лишь мужское имя – и ты сразу включаешься в разговор, прекращая меня игнорировать!
– Грин – это фамилия.
– А то я не знала! Ты перестанешь меня изводить?
– Я вообще ничего не делаю.
– Вот именно!
– Типа я…
– Да!
– То есть…
– Ты уже будешь хоть что-то делать или мне продолжать скандал?
– Ну, допустим, если я сделаю вот так?
– О да-а-а…
…Тот момент, когда мы конкретно въехали в Ялту, я упустил, потому что брал в руки второй стаканчик вина от Денисыча. Расчёт времени вообще не принимался к сведению, поскольку вся наша дорога на такси вылилась в какие-то полчаса или чуть больше. И то лишь потому, что две слишком резвые легковушки умудрились притереться боками друг к другу на самом широком участке трассы. Ну и нам пришлось какое-то время ждать.
Зато, выбравшись в центр, Арсен ловко вырулил нам к мосту через пересохшую речку (знал бы я, как она поднимается после дождей!) и остановился почти у самого массандровского пляжа. Ближе не подкатишь никак, если не давить лежаки с отдыхающими и киоски, набитые сувенирами. Наш горячий водила хоть и с волчьими зубами, но на такое не подписывался.
Мы с Денисычем вышли из машины и, поблагодарив за хорошую поездку, пошли тусить по солнечной Ялте. Благо, как я понимаю, на встречу с неким товарищем Мидаускасом (или, скорее, господином, потому что ни разу он нам не товарищ!) следовало прибыть к вечеру.
Часы показывали начало второго, лично я был голоден. Если вспомнить, сколько и чего мне пришлось перекусить с утра, то для взрослого мужчины моих лет это значило – нигде, ничего и ни о чём! Но сначала мы зашли в большой, с моей точки зрения, винный магазин на набережной, где мой нетрезвый друг успел отрекомендоваться, передать визитку, договориться о встрече с начальством на неделе, забрать две бутылочки «Севастопольского бриза» и сопроводить меня в незаметное рыбное кафе. Местечко оказалось знаковым…
Там можно было посидеть со своим алкоголем, а повара готовили свежий морской улов едва ли не в присутствии клиента. Дизайн и обстановка достаточно демократичные, то есть скромные, без фанатизма, но почему-то меня подкупил запуганный тощий чёрный котик. Он изо всех сил выпрашивал себе кости от той же барабули, но жутко боялся и отпрыгивал, стоило человеку протянуть руку в его сторону.
Кота было жалко, признаю, и что с этим делать, тоже непонятно. Не с собой же взять? Наш полиглот просто складывал хвосты, головы и хребты на салфетку, а её выносил за дверь, где несчастный черныш мог хоть что-то себе ухватить.
Правда, вскоре его стали грубо третировать другие коты, что посильнее и понаглее, а когда их стало уже четверо, Диня вступился всерьёз:
– Кто тут самый толстый? Типа этот? Ну, тогда пусть побегает, ему полезно.
Мой приятель смешал в стакане три столовые ложки чего-то там в маленьких пузырёчках, достав их из своей вечной сумки, и преспокойно облил самого бессовестного кота с замашками тирана, внешне похожего на Бормана. Резкий запах валерьянки разнёсся в воздухе. Толстяк аж присел от шока, а остальная братия вдруг посмотрела на него с неизбывной любовью и…
– Беги, дурак, беги, – тепло посоветовал Денисыч.
Вопль котов, кинувшихся в погоню за ароматизирующим Борманом, был слышен ещё минут десять, потом стих и вновь взорвался на самой истерической ноте – видимо, догнали. Мы с Диней церемонно чокнулись бокалами, а не верящий своему счастью чёрный котик торопливо догрызал головы барабульки и скумбрии.
Фактически к тому времени, когда мы наелись и наболтались (причём в общественных местах мой друг мог держать себя в руках, пить понемногу и совсем не пьянея, оказывается!), мне пришло сообщение на сотовый. Адрес и время ожидания моей светлости господином Мидаускасом. Я развернул экран к Дине.
– Пс-с, бро, фактически мне пилякать туда же, но на десять минут раньше. Операцию задумала Мила, а у неё всё рассчитано едва ли не посекундно!
– Понимаю. Вот только не совсем ясно,
