ясно с первого взгляда.
цена таким гостям, это
Трое любопытствующих поспешно поднимаются по крутой лестнице. Наверху, в тени чуть задерживаются.
— Здесь, — кратко говорит Гру.
Энди оценивает угол между башней и стеной. Подойдет. Камни достаточно изъедены временем, от стражи и зрителей угол над воротами прикрыт зубцами стен. В будни и праздники проходы охраняются по разным схемам, что и логично, и удобно. Для всех удобно.
— На стражу чересчур придурковато смотришь. И глаза под веками блестят, — сообщает юнга.
— Факел близко, — поясняет Энди.
Насчет придурковатости нужно учесть. Гру лишнего не укажет, он прирожденный игрок…
Над воротами зевак погуще. Простонародье, принаряженное, но все равно нищее и грубоватое. Здесь и женщин больше — дамочки вроде Манки — сплошь сомнительные. Не в смысле островного происхождения, а исходя из принадлежности к ремеслу. Яркие платки, изобилие медных украшений. Да именно с этим и возникнут сложности.
— Серебро или медь, в сущности, не так уж важно, — шепчет Гру, точно так же улавливающий мелкие детали и думающий о сути партии.
Энди кивает.
Медная проволока слишком дешева и ее может не оказаться на месте. Но не будем заранее игнорировать шар везения.
…Гудит и громыхает площадь. Сотни барабанов, тысячи огней. Энди пытается смотреть исключительно сквозь ресницы, но все равно больно. Ряды столов, скамьи, постепенно заполняющиеся уважаемыми гостями, княжеский помост с роскошными креслами, застланное белым шелком место для невесты, и все неистовее завывают трубы, бесноватей кружатся танцоры, сильнее болят глаза. Стоит отстраниться от парапета, как место между зубцами тут же занимают оживленные зрители-соседи. Мартышка остается лежать животом на камне, кто-то из саркандцев вкрадчиво прижимается локтем к поджарой попке. Город тайных похотей и беззащитных мартышек, ух-ух…
Старшие заговорщики смотрят в другую сторону. В Княжьем квартале тоже полно народу, но тут все спешат и суетятся. Отсюда подают яства, сюда подходят спешащие гости, тени факелов скользят по стенам тесных домов, урчит близкий водопад, кидает в лицо порывами свежести.
— Крайний к речной стене дом. Мастерская прямо над стеной. Крики может приглушить шум реки, но стража рядом, указующих тыканий пальцем.
предупреждает юнга, естественно, воздерживаясь от
Гру почти местный — водопад для него «река». Княжеский квартал мальчишка знает как свои пять пальцев. Дом понятен, лузы речной стены и мастерской очевидны. Придворного ювелира зовут Саатдж. Вернее, это они — Саатаджи — достойное семейство потомственных мастеров. Одиннадцать голов, включая трех мастеров и зятя, вошедшего в семью после семи испытательных трудов в качестве подмастерье-огранщика. Многовато.
За спиной кто-то ахает и к заговорщикам присоединяется мартышка.
— У-ух! А я что?
— Ты-то туда все равно не пойдешь, — напоминает Энди, косясь на привалившегося к зубцам стены, скорчившегося горожанина — по-видимому, тот перешел границы терпения обезьяньей задницы и получил локтем в живот. Или коленом чуть ниже.
— Хамье, — небрежно поясняет Манки.
Мартышкин глаз лукаво блестит, но сейчас не до обсуждения ее манер.
— Жди и не глупи, — просит юнга. — На праздник смотри, этакое редко случается.
— У-уух! — соглашается мартышка. — Барабаны!
Да, барабаны все сильнее давят на уши. Гру исчезает. Энди отступает ближе к башне. Видно отсюда неважно, зато до угла ближе. Действовать придется быстро, а толкаться у дома никак нельзя. Энди слишком приметен и не умеет растворяться среди людей. В этом отношении юнга — игрок иного уровня неброского уличного снукер-гранда. Мальчишки нет, но он все время там. Вот несет поднос с фруктами, вот спешит с пустым ведром, вот что-то объясняет носильщику факелов… Гру не стоит у дома ювелира, просто он все время рядом. Невидимый в своем мелькании как поршень набравшей ход машины. Энди не сводит с напарника взгляда, лишь изредка поглядывая на мартышку. С Манки все в порядке — она с тремя девицами — оживленно размахивают лапами-руками, указывая на площадь. Гм, видимо все девушки легкого поведения отнюдь не чужды обезьянничанью…
Спешащий с охапкой факельных черенков Гру, внезапно стягивает со лба повязку, утирает распаренное лицо. Пора. Слава Болотам, ожидание закончилось.
Энди плавно кидает свое тело за стену. Пальцы с легкостью находят щели между камнями, здесь не так высоко — рулевой падает-скользит по внешней стене. Одно мгновение спина чувствует свою открытость — фигура, прилипшая к плоскости всегда уязвима. Но опасный миг позади, под сапогами мостовая, никто не закричал. В углу стоит ведро, приготовленное заботливым юнгой. Энди на ходу перегружает сверток из-за пазухи в приготовленную емкость — изнутри пахнет овсом. Впрочем, это не важно. Нужно поспешить.
Огибая слуг, Энди широко шагает к речным воротам. Здесь все спешат, уклоняясь от носильщиков, отягощенных цельной жареной козьей тушей, рулевой сворачиваем к дому. Гру уже у самих дверей — неузнаваем. Борода и высокая шапка юнге ничуть не идут. Борода к тому же отвисает-болтается.
— Не смешно, — шепчет мальчишка, спешно подвязывая-подтягивая тесемки мужского украшения.
Изнутри слышны голоса, щелкает засов, дверь дома Саатдж распахивается. На пороге явно сам хозяин. Нарядный, в длинной шелковой куртке…
Энди с любопытством в долю мгновения оценивает соперника. Грузен, толстая цепь на шее, суровое лицо с модной саркандской бородой — особого восторга перед великолепием нынешнего праздника господин Саатдж не испытывает. Усталый неглупый человек. Увы, ему придется пережить несколько неприятных мгновений.
— Господин Саатдж! Что вы наделали⁈ — приглушенно вопит бородатый мальчик-юнга. — Его Сиятельство в неистовстве!
— Что? Вы кто⁈ — изумляется застигнутый врасплох и на пороге ювелир.
— Мы от Аталы. Господин требует объяснений. Неотложных! — угрожающе намекает Гру-
Энди вталкивает ювелира обратно в дверь. Это нелегко — внутри полно людей. Семейство, нарядное и готовое к празднованию, теснится в полутьме. Ахает женщина — ей наступили на ногу.
— Господин, Саатдж, где ваши сыновья⁈ Быстрее! Случилось ужасное! — суетливый юный бородач хватает ювелиров за широкие рукава, тянет в сторону.
Энди, раскинув руки и размахивая ведром, оттесняет женщин и детей в следующую комнату
— Не слушайте, лишние уши могут пострадать.
Одна из чутких женщин и девочка лет десяти начинают всхлипывать. Бедняжки.
— Все еще может обойтись, — со вздохом заверяет коварный гость и извлекает из ведра опасную вещь: — Вот взгляните…
Достаточно одного взгляда. Восемь человек — взрослые и дети замирают, уставившись на Сторожа.
Энди прячет артефакт в ведро, накидывает на голову капюшон. Пора брать иную роль и иной, тяжелый, игровой кий.
В прихожей повышают голоса:
— Я ничего не понимаю! — теряет терпение господин Саатдж.
Энди
