Это был, конечно же, Хасверос Мудрый. Старик медленно обходил солдат, заговаривал с ранеными и врачевал их раны.
Йоран вздохнул, но послушно спрыгнул с телеги.
– Я скоро приду, – бросил он братьям.
Самуэль с Никлисом принялись сооружать новый загончик для свиней. Но трудился в основном Никлис, потому что Самуэль в этот момент заметил Ловису. Она пришла навестить раненых и теперь, печальная, направлялась к палатке своего отца, но, заметив Самуэля, чуть оживилась.
И Самуэль согнулся в поклоне, как настоящий рыцарь. Девушка остановилась и кивнула ему в ответ. Теперь они стояли всего в двух шагах друг от друга. Малыш Ларс, напророчь позабытый сестрой, принялся без дела болтаться по двору замка.
Никлис вздохнул.
Йорану пришлось оставить Хасвероса и вернуться к телеге за передвижными перегородками для загончика. Но едва он успел достать парочку, как двор замка огласил чей-то пронзительный крик.
Крик шел из колодца, но внезапно он оборвался.
Йоран обернулся, и тут раздался новый крик. Кричала фрёкен.
Упавший в колодец
Все произошло так быстро, что Ловиса ничего не успела сделать. Только что она разговорила с Самуэлем Вострым о предстоящем пире, краем глаза следя, как ее брат околачивается вокруг колодца и пытается залезть на бортик…
И вот его уже нет, и лишь каменное эхо его крика еще отдается в ушах Ловисы.
Она бросается к колодцу. Черная дыра, уходящая в самые недра горы, обнесенная совсем низеньким, сложенным из камней, бортиком. Ловиса склоняется над ним и кричит:
– Ларс! Нет… Нет!!!
Подбегает Самуэль. И с ним его брат Йоран. Слышатся голоса:
– Что, кто-то упал?
– Да, мальчик… Господи помилуй, да это же сын фогта!
В мгновение ока вокруг колодца образуется толпа. Повара вперемешку с солдатами. Кто-то из кнехтов зажигает факел и поднимает его над колодцем. Пламя трещит на сквозняке, и в его неверном свете Ловиса замечает поблескивающую поверхность воды далеко внизу. Очень далеко. Подземный поток.
– Прислушайтесь! Может быть, его еще слышно?
Ловиса, окаменев, стоит рядом с Самуэлем и напряженно вслушивается. Да, снизу действительно доносятся какие-то звуки. Слабый крик. У Ловисы перехватывает дыхание, и чтобы не упасть она хватается за Самуэля.
– Успокойтесь, фрёкен, – слышит она внезапно звонкий мальчишеский голос. – Я достану его.
Рядом с ними появляется Йоран Вострый и, перегнувшись через край колодца, напряженно вглядывается в темноту.
Ловиса с ужасом смотрит, как он встает обеими ногами на бортик, делает глубокий вдох и прыгает вниз. Словно белка.
Гул голосов вокруг нее все не стихает. А из колодца доносится лишь слабое эхо, должно быть, это шумит подземный поток.
– Ну же, фрёкен…
И Самуэль в попытке утешить осторожно обнимает девушку за плечи.
– Он ведь не утонет… – умоляюще шепчет она.
– Конечно же нет, – заверяет ее Самуэль.
– Моя мать утонула на озере Стуршён, – говорит Ловиса. – Судно, на котором она плыла, перевернулось… И она исчезла.
Самуэль молчит, лишь обнимает ее за плечи.
– Веревка! – внезапно крикнул кнехт рядом с ними. – Есть у кого-нибудь веревка?
– У нас есть, – всполошился Самуэль. – Сейчас принесу!
Он убегает к телегам, и в этот момент царящий во дворе замка шум перекрывает чей-то зычный крик:
– Прочь с дороги!
Все расступаются и смолкают. Фогт быстрым шагом приближается к колодцу и склоняется над черной зияющей пустотой.
– Мой сын там? – спрашивает он срывающимся голосом.
Ловиса горестно кивает.
– Прости, отец, это по моей вине Ларс упал в колодец…
Фогт кладет свою руку ей на плечо, вынуждая замолчать. Отец, всегда такой большой и надежный, но сейчас Ловиса слышит, как дрожит его голос.
– Мы должны его оттуда достать… Слышите? Там внизу могут быть хвитры. Часть из них скрылась в туннелях.
Ловиса знала об этом – ведь она своими глазами видела, как хвитра в серебряном шлеме нырнула и исчезла в одном из таких туннелей.
Вперед выступил Никлис Вострый.
– Там уже наш брат Йоран Вострый. Он умеет лучше всех карабкаться по скалам и стенам, господин Георг!
Никлис наклонился над краем колодца.
– Йоран! – заорал он в темноту. – Ты там?
Его крик эхом отскочил от стен колодца, и снова все стихло.
Но спустя несколько мгновений из глубины донесся слабый отклик:
– …зде-есь!
Фогт оглянулся, ища взглядом своих оруженосцев:
– Тащите веревку! И багры!
– Самуэль уже отправился за веревкой, отец, – промолвила Ловиса.
– Кто это?
– Мой… друг. Самуэль Вострый. Он сейчас принесет нам веревку.
Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.
В колодце
– Эй! Помогите! На по-о-омощь!
Снизу доносился полный ужаса мальчишеский голос. Ларс был еще жив!
– Я здесь! – закричал Йоран. – Я иду!
Он еще никогда не лазил в полной темноте. Колодец походил на пещеру, куда не проникало ни единого лучика света.
Но зато он отчетливо слышал доносящийся снизу слабый крик мальчишки. И еще плещущийся звук, который говорил о том, что Ларс приземлился в воду.
Каменные стены колодца были сухими на ощупь и без мха. Они были чуть вогнутыми, с глубокими трещинами между камней, так что Йорану было за что ухватиться.
Дюйм за дюймом он спускался все ниже и ниже. Залитое солнцем отверстие колодца постепенно сужалось, превращаясь в крошечный кружочек света над его головой.
Пальцы Йорана коченели от холода. Спуститься в колодец оказалось куда сложнее, чем взобраться на Голову Короля.
Но пока что его пальцы исправно находили за что цепляться, и он не падал.
Вскоре все звуки внешнего мира исчезли, и на смену им пришел шум ревущего подземного потока. Во мраке к нему примешивался слабый ребяческий крик.
– Я иду, Ларс!
– …а-ааарс! – откликалось эхо голосом Йорана.
Но что это? Странный звук, словно кто-то крадется… Или где-то осыпался камень?
Больше Йоран кричать не стал. Их могли подслушивать.
