себя. Искать встречу с каждым из троих? Князев собирался сегодня идти за авиабилетами – он в кассе полдня проведет. У Гриши поведение вообще непредсказуемое. Клим наверняка уже уехал куда-нибудь за товаром.
– Значит, надо сделать так, чтобы зверь сам бежал на ловца, – подсказала Анна.
– А как это сделать?
– В девять часов он должен связаться с Джо и сообщить ему о месте встречи. Значит, до девяти – кровь из носу – этот человек обязательно тебя разыщет.
– Логично.
– А потому тебе лучше всего часикам к восьми появиться там, где тебя наверняка можно найти, скажем, у альпинистов. Предупреди всех, что будешь там, что ждешь всех на большой совет. И когда пробьет девять, мы, так сказать, наглядно увидим, кто есть ху.
Я сменил гнев на милость.
– Ладно. Ты искупила свою вину. А теперь надо побыстрее позвонить Климу, пока он не уехал куда-нибудь.
Мы уже были готовы открыть калитку, как Анна схватила меня за локоть.
– Тихо! – негромко сказала она. – И не делай резких движений. Я его вижу.
– Кого?
– Гришу.
– Где ты его видишь?
– Только не крути головой. У башни.
Я скосил глаза. В самом деле. Сидит на корточках, прижавшись плечом к стене, в руках блестит оптикой бинокль.
– Ах, ты мой родненький, – пробормотал я. – Сейчас же мы его тепленьким возьмем. Пошли за мной!
Я зашел в домик, по коридору – в душевую. Показал Анне на лаз, прикрытый виноградником.
– Я подсажу. Вперед!
Ловкая и сильная, Анна почти не нуждалась в моей помощи. Встала на раковину, закинула ногу и юркнула в лаз. Мы спрыгнули со стены вниз, оказавшись на территории санатория.
– Теперь так. Ты его отвлекаешь, а я подойду сзади.
Анна пошла напрямик – по мосту, перекинутому через глубокую расщелину, а мне пришлось бежать по кругу, подняться до середины на Болван, и уже оттуда спускаться к башне. Мы замкнули кольцо почти одновременно. Ну вот и все, подумал я, и не надо ждать до девяти часов.
Я не беспокоился по поводу того, смогу ли справиться с Гришей и был почти уверен, что он вообще не станет сопротивляться. Когда берут, как говорится, с поличными, какое уж тут сопротивление.
Я добежал до стены башни, выложенной из булыжников неопределенной формы коричневого цвета, немного напоминающей заполненные медом соты, и заглянул за угол. Анна с торжествующей улыбкой приближалась к Грише. Он продолжал сидеть, подавая ей какие-то сигналы рукой.
Я быстро подошел к нему, сдавил рукой горло, повалил на траву. Бинокль выпал из его рук. Гриша, слабо сопротивляясь, дикими глазами уставился на меня.
– Ну все, Григорий, поиграли и хватит! – сказал я.
– Вы что?! – произнес он хриплым голосом. – Очумели? Помирились и взбесились, что ли?
– Не валяй дурака, – сказала Анна, поднимая с травы бинокль. – Нам все про тебя известно.
– Это мое личное дело! – крикнул Гриша и заерзал подо мной. – Да отпусти же ты!
– Иуда, – сказал я ему. – Учти, что у нас с Князем хватит сил затащить тебя на стену и сымитировать трагический срыв.
– Придурок! – заорал Гриша. – Моралист! Это мое личное дело, и не тебе учить меня морали!
– Твое личное дело? – усмехнулся я. – Стукачей надо давить как вшей.
– Ну кому, кому я буду на нее стучать, недоумок? – взорвался Гриша и постучал себя по лбу. Моя рука ослабла, он выскользнул из-под нее и сел, застегивая пуговицы рубашки. – Хахарю ее? Или ей на работу? Да эту стерву только могила исправит!
Мы с Анной посмотрели друг на друга, затем снова на Гришу.
– Так ты… э-э… за кем… – с ужасом произнес я, подозревая страшную ошибку.
– Что – за кем? – Гриша яростно стряхивал с себя прицепившиеся соломинки. – Если вы так сильно интересуетесь моей супругой, я могу доставить вам удовольствие и рассказать, как она в очередной раз тайно от меня приезжает в Судак и проводит целый месяц с какой-то волосатой обезьяной в человеческом образе.
Анна вдруг ахнула, прижала ладони ко рту и расхохоталась.
– О, Боже! – простонал я, с состраданием взглянул на Гришу и стал помогать ему отряхивать рубашку.
– Эта стервоза поселилась, между прочим, рядом с твоей дачей, – продолжал выкрикивать слова Гриша. – Спит с ним в одной комнате! Жрет с ним из одной тарелки! Распивает с ним винишко! И думает, что я ничего не знаю. Но я представлю ей подробный отчет!
– Гриша, – сказал я, заискивающе глядя ему в глаза и кидая испепеляющие взгляды на Анну. – Мы пошутили. Мы всего лишь хотели тебя разыграть. Ты ради бога не обижайся.
– Ничего себе шутки! – Гриша покрутил шеей. – Чуть не придушил.
Мы с Анной чувствовали себя полными болванами, и это слово подходило нам куда больше, чем живописной горе, названной так явно не справедливо.
25
Остаток дня мы провели в Новом Свете, на Царском пляже. При помощи заточки мне удалось подцепить двух камбал, прятавшихся на обросших рыжими водорослями камнях. Приготовил я их дикарским способом – на большом круглом камне, разогретом в костре. Анна утверждала, что никогда не ела ничего более вкусного. Около восьми, когда солнце закатилось за Караул-Обу, и от потемневшего моря повеяло прохладой и крепким запахом водорослей, мы пошли в Новый Свет, чтобы не позднее восьми тридцати быть в лагере альпинистов. По дороге мы обсудили все нюансы предстоящей операции.
– А ты не будешь ревновать? – спросила Анна.
Я ничего не ответил ей, хотя поймал себя на той мысли, что смотреть, как Анна будет обнимать кого-то из мужчин, мне будет достаточно неприятно. Но что поделаешь? Ради дела можно и потерпеть, подумал я.
Дойдя до обсерватории, мы остановились. Я пощупал рукой пристегнутую к поясу радиостанцию, взглянул на Анну, наверное, так же, как когда-то Королев на Гагарина, и пошел вверх, через лес к стене Сокола, а Анна – дальше по шоссе.
Мне надо было найти то место, откуда Анна вчера следила
