массы.
На его лице нет удивления, но кожа на лбу заостряется глубокими складками морщин, когда он видит нас рядом.
Потом его взгляд переносится на меня и полирует сверху до низу.
— Очень неожиданно, Ли-са, что ты приехала. Тоже решила меня проводить? Очень приятно. Я так и думал, что ты все равно захочешь меня увидеть.
Артем кладет ладонь мне на плечо, но До Шэнли на жест не реагирует.
— Она приехала со мной. Проводить вас решил я.
— Спасибо, Аэртему. Что ж, мы все хорошо поработали, и теперь дорога у тебя открыта. Надеюсь, у тебя все получится.
— Так и будет директор До, несмотря на то, какие усилия вы к этому приложили.
До Шэнли неожиданно смеется, его глаза играют на мне только ему понятную мелодию. По спине бежит холодок.
— Ты хотел моего согласия, ты его получил. Можешь не верить, но особого желания ставить тебе подножки у меня не было. Это дело «Кайсан».
До Шэнли решил играть в открытую.
— «Кайсан»? А вам тогда что за выгода?
— Ли-са знает, хоть ответ ей и не нравится, — уголком рта улыбается директор, по-прежнему глядя на меня. — Но у меня много терпения. Я просто еще подожду.
— Знайте свой предел, директор До, — невозмутимо говорю я.
— Я знаю, Ли-са, и твой тоже.
Я сжимаю челюсть — он непрошибаем.
— Ты очень хотел оседлать хаос, Аэртему. Теперь у тебя нет другого пути.
— Мы говорили о другом. То, что сделали вы, это мошенничество.
— Докажи, — пожимает плечами директор.
— У меня есть видеоподтверждение, что вы использовали данные другого завода. Это подлог, — снова подаю я голос.
— А, может, и не подлог. В Китае все так быстро меняется. Пока ты подашь иск через международные инстанции и получишь необходимые разрешения, пока китайская полиция хоть как-то отреагирует, все появится. Но вряд ли кто-то займется твоим делом, ведь все, что у тебя есть, это подозрения. Я говорил, «Кайсан» — крупная компания. У нее много связей. И в России, и в Китае. Мой совет тебе, Аэртему, не тягайся с ними. Начни заново, только поумерь пыл. Это совет старого человека, который уважает тебя.
— Значит, вы сделали им такой прощальный подарок за то, что они вас выгнали?
До Шэнли подмигивает:
— Они не увольняли меня. Слух об этом был запущен специально для тебя. Мы сразу знали, что «Эссенсес» принадлежит тебе, как бы ты прятался. И знали о планах запустить завод в России. С твоим характером и амбициями — это был вопрос времени. И тогда мы подумали, что, если я выйду из игры, ты не упустишь возможность привлечь меня в команду. Хороший был план. А я хорошо его реализовал. Ты действовал именно так, как было задумано.
Пальцы впиваются мне в плечо. Больно. Только бы не поморщиться.
— Откуда вы так хорошо знали мой характер, директор До? — с хрипотцой спрашивает Артем.
Но директор До не отвечает. Это уже не его поле игры.
— Потому что его знает Денис, черт бы его побрал, Сергеевич, — говорю я.
Артем смотри непонимающе, но вместо объяснения я бросаю:
— Заканчивай с ним. Тут и так все ясно.
Я поворачиваюсь и отхожу. Хочется помассировать надавленные мышцы. Вслед мне летит:
— Надеюсь, когда мы встретимся в третий раз, у нас все получится.
Артем догоняет меня спустя полминуты и подхватывает под руку.
Некоторое время мы идем молча, каждый в своих мыслях.
— Что ты имела в виду? — наконец спрашивает Артем, когда мы выходим к парковке.
— Когда ты последний раз разговаривал с Ромой?
— Вчера. При чем тут он?
— Чаще надо общаться с сотрудниками, — раздраженно говорю я. — Вчера на посиделках, куда ты опрометчиво его отправил, мы вспомнили твоего Дениса, а сегодня он выяснил, что тот работает на «Кайсан». Надеюсь, теперь тебе яснее, как именно тебя поимели, кто конкретно, куда и сколько раз.
— Денис, — повторяет Артем, будто пробуя имя на вкус, и вдруг рассыпается смехом. На мой взгляд, немного истерическим, иначе, как объяснить это веселье. — Гм, неплохо… даже неожиданно. Только он не похож на человека, который может разработать подобную схему.
Ветер метет пыль по асфальту и все больше запутывает волосы. Я устало откидываю пряди и бросаю:
— Что там разрабатывать? Ты ведь сам к ним отдался, дитя современных технологий! Можешь теперь заснять ему видеотрансляцию, как ты будешь вылезать из кредитов и пытаться удержать на плаву свой будущий завод. Он оценит.
— Ты чего так кипятишься? Это ведь моя проблема.
— Ты меня в нее втянул. Тогда, недавно и вот сейчас снова. Моя интуиция кричит, что снова в ней по уши.
— Я вообще-то даже за, если ты меня поддержишь, и так успокоишь интуицию, но заставлять снова заниматься моими делами я не планирую.
— Я выгравирую эти слова на медальке и пришлю тебе в подарок. Повесишь в кабинете, пока он у тебя есть, — по инерции ворчу я, хоть от сказанных слов мне тепло.
— Лисенок…
Он цапает меня за многострадальное плечо и в какой за сегодня раз прижимает к себе. Мы застываем трепещущим столбиком среди машин.
— Мне приятно, что ты так обо мне переживаешь.
— Я переживаю за тонны ненужных теперь бумаг, которые я переводила, не щадя себя.
— Зато ты больше не угрожаешь красными карточками.
— Ты чертов манипулятор, — беззлобно огрызаюсь я, наконец окончательно смягчаясь. — Думаешь, все у тебя получится?
— Ты каждыми своим словом помогаешь в это верить.
Он нежно целует меня в нос и снова подхватывает за руку.
— Давай, что ли, навестим старого друга. Пусть не думает, что мы теперь не желаем его видеть.
Мнущиеся тучи накрывают небо. Где-то там, в них, почти дозрела гроза.
25
Теплый дождь барабанит по капоту и лобовому, заливая так, что даже учащенно работающие дворники не справляются с лавиной воды.
Гроза застает нас на МКАДе, сразу после съезда с Ленинградки. Мы встаем в пробку и вяло тянемся в потоке.
Полузакрыв глаза, я рассматриваю, как искаженный каплями мир за стеклом вбирает десятки серо-черных тонов. Левая рука крепко сцеплена с рукой Артема.
— Похоже, у него действительно какая-то мания к тебе, — замечает Артем.
— Похоже, — эхом откликаюсь я.
— Я не замечал.
— Это было вне твоих интересов.
— Мне еще долго чистить совесть.
Я могу преподать не один урок по этому предмету. С домашними заданиями и контрольными по всем событиям, на которых есть хоть одно пятнышко. А потом, когда дело будет сделано, и Артем выметет последние соринки, я надену на него нимб абсолютной чистоты и с удовольствием
