«Еще совсем чуть-чуть, и я тоже, как та бабочка…»
Он глянул вниз — и увидел на уровне живота две костлявые руки, словно махавшие ему: «Привет, хозяин».
— Ах, чтоб вас, сучьи дети!
Ярчук попытался схватить руки собственной Костлявой, но без толку — пальцы проходили насквозь.
Он с горечью подумал, что все это чертовски похоже на сны. Сны снились ему нечасто, но всегда, если накануне он кого-нибудь «вытаскивал». И всегда — одни и те же. Черный снег, фиолетовые звезды, шлях. И он сам, распадающийся на сотни частей, пытающийся собрать себя, но только еще больше…
«Хорошо, что не сон. Значит, пора. И значит, больше не будут сниться эти дурацкие сны».
Он посмотрел на окоем — сейчас такой невероятно близкий. Показалось, что оттуда, из-за края, доносится мычание коров, брех собак, вопли сорвавшего утром глотку петуха… Там — дом.
«И мама…»
Он три четверти жизни не видел матери — как ушел из дому, так и… Сперва стыдно было, потом забылось как-то. Да и она ведь наверняка уже…
Верил, что обязательно встретится с ней за окоемом. Видать, пришла пора.
И тут ему дали добрячего подзатыльника, аж в ушах зазвенело!
— Ты куда собрался?! А ну стой!
Андрий обернулся, еще не зная толком, что ответит (да и, собственно, кому придется отвечать). За спиной Ярчука стоял невысокий человек в драном плаще с капюшоном. Плащ почему-то показался Андрию сперва и не плащом вовсе, а сломанными крыльями; в этом месте он ожидал повстречать что угодно, не только крылатого человека.
Впрочем, с крыльями или без, двигался этот дидько просто молниеносно. Мгновение назад он стоял за Ярчуком, а теперь уже преодолел расстояние, отделявшее его от Гната, и смачно, даже, кажется, с удовольствием, лупил Голого по щекам. Ну просто тебе разгневанная дивчина-рыбчина, которую милый бросает на произвол судьбы горькой!
Смех да и только!
И Андрий, не сдерживаясь, захохотал, ухватившись одной рукою за живот, а пальцем другой указывая на Гната с незнакомцем. Вот ведь уморы!
Те, как по команде, остановились и вылупились на него.
А потом незнакомец в плаще-крыльях дернул плечом и сказал:
— Хватит, погуляли, хлопцы. Теперь давайте-ка возвращаться.
И дал Гнату пинка под зад. Гнат исчез.
Незнакомец подошел к Андрию.
«Я сам», — хотел сказать Андрий, но не успел. Почувствовал на своем заду удар увесистого чобота и вылетел в хату, прямо на пол, застеленный одеялами.
— Никогда не слышал, чтобы лечили пощечинами да подсрачниками, — признался он незнакомцу где-то час спустя, когда, чуть опамятовавшись, хлебал из крынки парное молоко.
— А я и не лечил вас, — без тени улыбки ответил человек в плаще. — Я ваши души обратно загонял. Тут по-другому никак.
* * *
Никто в селе не знал, откуда он взялся и куда направляется. Ярчук потом нарочно расспросил всех, не поленился заглянуть в каждую хату. Только руками разводили да торопились перевести разговор на другое. В самом деле, какая тебе, козаче, разница, кто он таков, твой спаситель? Рогов, хвоста, копыт не заметил? Ну и ладно. Не душу же, в конце концов, ты ему заложил. Чего ж кипешуешь?
Ярчук согласно кивал («Знамо дело, не душу! Ну, вы скажете, пановэ!..») и шел дальше, в следующую хату. А в висках всполошенно бился, проступал, как проступает из-под мартовского снега еще зимой схороненный душегубами покойник — прощальный разговор с незнакомцем. Почти сразу же после того, как «души обратно загнал», он почему-то засобирался уходить. «Как мне отблагодарить тебя?» — спросил тогда Андрий. Незнакомец только плечом дернул: «Потом как-нибудь сочтемся». — «Если что-нибудь… слово даю — сделаю!»
Он ушел в ночь — говорил, очень торопится. И пришел, как выяснилось из расспросов, тоже ночью — постучал в дом Богдана Гребенника, попросился переночевать. Днем помог по хозяйству и уже собрался отправляться дальше, когда узнал каким-то макаром про раненого Гната в соседней хате.
«И все?» — заглядывал в глаза рассказчикам Андрий. «И все», — отворачивались те.
…Нет, почему же — они понимали, что обычные люди не являются под вечер и не уходят прямо в ночь. Обычные люди, если уж на то пошло, и двух почти мертвых козаков не оживляют. Вам, шановный, чего больше хочется — жизни или правды?
Ему хотелось перекинуться волком и завыть на луну. Ярчук был характерником, считай, колдуном, только козацким. Он знал, чего не знали обычные люди, и чувствовал то, что остальным почувствовать не дано. Он догадывался, что встреча с незнакомцем в истрепанном плаще для него не последняя.
И самая важная их встреча еще впереди.
* * *
— Так значит, просто отнести, заклясть и закопать? — переспросил Андрий.
— Отнести, заклясть и закопать, — подтвердил человек в плаще с капюшоном. — Только я бы не называл это словом «просто».
Глава третья ПО ТУ СТОРОНУ РАДУГИ
Это — беды ли дар?
Или — судьбы удар?
Я ведь еще не стар…
так уж — еще не стар!
Что ж ты глядишь в окно,
стерва седая, ночь?!
Что ж ты стучишься в дом,
брат мой приблудный, дождь?!
Что ж вы зовете в путь,
дескать, спасай судьбу,
дескать, гони беду!..
Разве ж я стар?! — иду!
Свеча все-таки догорела. Они сидели в полумраке; человек в плаще рассказывал, Андрий молча слушал.
Потом, когда все, что следует, было сказано, гость поднялся, пожелал Ярчуку удачи и вышел. Андрий подумал, что если вот сейчас выглянуть за дверь, в длинном коридоре никого не окажется.
Он не стал выглядывать. Были дела и поважнее.
«Собирайся и уезжай прямо сейчас. Конь ждет у колодца, что на распутье».
Собственно, вещей у Андрия было не так уж много. Большую часть он намеревался оставить здесь. По самым крайним расчетам путешествие туда и обратно не займет много времени, — а после он вернется в монастырь. Если, конечно, выживет.
Наибольшую сложность составлял сундучок.
«Ни в коем случае не заворачивай его, он должен все время оставаться на свету. Особенно — днем… Не понимаешь. Представь себе подсолнух, который посадили в сарае. Долго ли он проживет, вырастет ли большим? С этим сундучком — нечто подобное. Его нельзя ничем накрывать, класть в мешок или прятать в телеге с сеном… Когда станешь зарывать, тогда — другое дело, тогда можно будет».
Ярчук злобно зыркнул на обузу, которую ему навязали. «И как мне тебя с собой таскать прикажешь?»
Впрочем, рядом, на кровати, лежали ремни, с помощью которых незнакомец нес сундучок за спиной. Упряжь. В которую Андрию вот-вот предстояло впрячься.
