место. Переоборудованная студия по соседству была снесена из-за пожара. Ремонтные работы застопорились, когда цены на строительные материалы взлетели до небес, в результате чего помещение освободилось. Учитывая состояние экономики, проект, скорее всего, останется заброшенным в обозримом будущем.
Я кладу флакон в карман, прежде чем снять зеркало в ванной, открывая дыру в стене. Разрез достаточно большой, чтобы пролезть, но я немного расчищаю пыльное отверстие и вхожу в темное помещение.
Воздух здесь тоже не лучше, чем снаружи. Тут нет никакого блока питания, поэтому мне пришлось использовать электричество из своего. Я просверлил небольшое отверстие в плинтусе и стене, чтобы протянуть два шнура, которые питают устройства, которые я считаю более важными, чем кондиционеры.
На этот раз стук становится громче, и мой телефон в заднем кармане вибрирует.
Я отключаю напоминалку, затем кладу телефон на металлический стол. Все покрыто строительным мусором и пылью. Деревянные полы кое-где приподняты. Панели вырваны. Стены ободраны, виднеется кирпич. В некотором смысле это напоминает мне хижину Мэри. Возраст, история и крепкие кости.
Я беру шприц из корзины под столом.
— Анестезия прошла быстрее, чем ожидалось. Отныне я буду действовать осторожнее.
Когда я наполняю шприц содержимым флакона, связанный мужчина в центре комнаты стонет и извивается в своих путах. Мне удалось раздобыть старую каталку на больничной свалке, но, к сожалению, пришлось залезть в свой пенсионный фонд, чтобы приобрести новые компьютеры и лабораторное оборудование.
Сейчас я зарабатываю на жизнь на черном рынке, продавая программное обеспечение для взлома и клонируя прототипы. Помню, как однажды сказал Блейкли, что не собираюсь этого делать, но цель оправдывает средства. Мне нужны деньги — много денег — для финансирования нового проекта.
Поскольку время дорогое удовольствие, я отказался от создания еще одного сканера мозга и картографического устройства, а вместо этого приобрел приборы сразу из корейской лаборатории.
Проводить эксперимент в городе рискованно. Раньше я думал, что поступил умно, выбрав удаленное место у черта на куличках. Но, по правде говоря, нигде нет такого одиночества и изолированности, как в этом городе. Люди обременены своими плотными графиками, игнорируя своих соседей ради уединения. Они не хотят знать, что я здесь делаю; они просто рады, что я тихий и держусь особняком.
Я мог бы стать подражателем Дамера28, но пока я тихо отрубаю головы и слежу за тем, чтобы электричество было включено, дабы части тел не завоняли, людям наплевать.
Приближаясь к объекту 9, я поднимаю шприц, а затем с явным предупреждением во взгляде приказываю ему молчать.
— Давай сделаем это быстро. У меня сегодня свидание.
На лбу у него выступают капельки пота. Клейкая лента легко отходит из-за слюней, когда я отрываю ее.
Он выплевывает каппу, на его бледном лице выделяются красные рубцы и сыпь от скотча.
— Пожалуйста… вы должны меня отпустить. Я этого не заслуживаю, что за безумие.
Я делаю глубокий вдох, остро ощущая отсутствующий аромат в затхлом воздухе, пьянящую смесь кокоса и бергамота.
Ее запах.
Аромат в моей лаборатории, когда она была там.
Он пропитал меня.
Поскольку запахи поступают непосредственно в память и эмоциональные центры мозга, даже отсутствие запаха может вызвать эмоциональную реакцию.
Если я в ближайшее время не исправлю наши отношения, боюсь, я полностью забуду запах, и он навсегда останется в подвале хижины с привидениями.
Я надеваю перчатку здоровой рукой и продолжаю затягивать ремни на объекте.
— Боже, нет… — он крепко зажмуривает глаза. — Я не ел два дня. Это бесчеловечно!
Снова это слово, и, как и каждый раз, когда я слышу, как оно произносится, позвонки вдоль моего позвоночника напрягаются.
— Бесчеловечно то, как ты издевался над своим соседом по комнате в колледже, который остался калекой на всю жизнь. Но, — я засовываю каппу обратно ему в рот и закрепляю ее новой полоской скотча, — я не судья и не присяжный.
И если точно повторю процедуру, я не буду его палачом.
Я вылечу этого человека.
Регулятор на аппарате настроен на точное напряжение. Химический состав вводится точно таким же образом. Без анестезии. Каждый отдельный аспект аналогичен процедуре Блейкли.
Я прикрепляю электроды к вискам испытуемого и встречаюсь с его глазами — широко раскрытыми и остекленевшими от страха и легкого смирения. Поверхностный аффект не допускает широкого спектра эмоций, но даже психопат может бояться собственной кончины.
Я поворачиваю переключатель, и его тело напрягается, мышцы сокращаются в припадке. Темная лужа растекается по белой хлопчатобумажной простыне, прикрывающей его нижнюю половину, когда он мочится. Его глаза закатываются к затылку, показывая только налитые кровью белки, когда он брыкается о каталку.
По истечении заданного времени я выключаю переключатель. Его тело расслабляется. Отсоединив его от аппарата, я устанавливаю таймер на своем телефоне на пять часов. Именно столько времени потребовалось Блейкли, чтобы вернуться ко мне. Потом я отнес ее к реке и погрузил в холодную воду, чтобы полностью привести в чувство.
Навязчивые воспоминания о той ночи возвращаются с удвоенной силой, эта процедура заставляет меня вспоминать каждый щемяще прекрасный и болезненный момент. Ощущение ее огненных губ, прижимающихся к моим среди холодного водопада, который обрушивался на нас. Слезы, струившиеся по ее щекам, когда эмоции взлетели до небывалых высот.
Острый как бритва нож отчаяния вонзился мне в грудь из-за ее отказа.
Отрицание ее чувств, которое, хотя и выпотрошило меня эмоционально, также ранило мое эго.
Оглядываясь назад, теперь я так чертовски ясно все вижу. Я должен был уличить ее во лжи. Не надо было ее отпускать. Нужно было обнять ее и безумно целовать, пока ее защитные стены не рухнут.
Мой кулак врезается в металлический стол, и я ощущаю лишь краткую боль, прежде чем кровь просачивается сквозь повязку.
Я позволил ей манипулировать, так что заслужил страдания за то, что был таким слабым.
Если бы я мог трезво оценить ситуацию, я бы сказал ей жестокую правду: Любовь сводит нас с ума, детка. Добро пожаловать в страну чувств.
Чего Блейкли не понимает, так это того, что ее способность чувствовать была всегда, она просто не использовалась. И мы открыли ящик Пандоры. Возможно, это немного напугало меня, заставило усомниться… во всем.
Признаюсь, я не учел, какое влияние окажет такое феноменальное изменение. Я не смог бы этого объяснить; никто никогда не добивался успеха там, где добился я. Нет эмпирических данных или тестовых примеров для сравнения. Никаких предупреждающих надписей.
Сейчас она другая, но все та же. То, что было всегда, теперь обострилось, и желание причинять боль усилилось. Она нашла смелость заставлять других страдать.
Кровь зовет ее.
