Скажут ли мне ангелы, с нами поиграй?
Принц сел, уверенный, что вот-вот на него обрушится шквал аплодисментов, но тут Питер поднялся, чуть пошатываясь, выпрямился во весь рост и стукнул кулаком по столу. Его блестящая борода топорщилась на яростно выставленном вперед подбородке.
– Это, черт возьми, самая печальная песня, которую я когда-либо слышал, но нельзя было ее петь в присутствии этого мальчишки. – Он драматично указал на меня. – Эта песня не подходит для него. – Он повернулся и наклонился ко мне. – Не обращай внимания, Алан. – Тяжело опустившись, он подлил себе пива. – Между небом и водой Клоун поравнялся с ней, – пробормотал он.
Меня поразила его бурная реакция. Я никак не связал песню с собой. Меня тронули беды маленькой девочки, и я хотел бы повстречаться с ней и поиграть. Пока Принц пел, я воображал, как побью любого, кто заявит, что она им мешает. Я только удивлялся, почему она сама не может за себя постоять, и заключил, что она, вероятно, совсем еще маленькая. Но сравнивать себя с ней казалось мне глупостью.
Принц обиделся на Питера. Он-то готовился слушать похвалы, а тут Питер со своей критикой.
– А что не так с этой песней? – пожаловался он Артуру. – Хорошая песня. Алан ведь знает, что он калека, правильно? И мы это знаем.
Артур встал и, опершись на стол, доверительно сказал Принцу:
– Вот тут ты заблуждаешься, Принц. Он не знает, что он калека. – После каждого слова Артур выразительно поднимал палец. – И никогда этого не узнает, проживи он хоть сто лет.
Артур выпрямился, выставив подбородок и плотно сжав губы, и сурово посмотрел на Принца, как будто ожидая, что тот начнет с ним спорить, но Принц вдруг сник, и тон Артура смягчился.
– Я не говорю, что это плохая песня, – продолжал Артур, – но стоит ли объяснять ему, что творится в голове у дураков?
Принц согласился, что будет лучше, если я не стану обращать внимание на дураков.
– Ох, Боже мой! – воскликнула миссис Уилсон, прислушиваясь к ним. – Я всегда говорила: лучше не знать, в чем твоя беда. Больные раком и все такое… Ах, это ужасно, ужасно…
С минуту Артур задумчиво смотрел на нее, потом передернул плечами и обратился к Принцу:
– Спой-ка еще что-нибудь. Хочется чего-нибудь поживее… Знаешь ту песню про Бена Холла? Вот был человек! Спой нам ее.
– Я не знаю слов, Артур. Как там поется?
Артур глубоко вдохнул и прижал подбородок к груди.
– Только разбойники-богачи боялись Бена Холла… – запел он дрожащим, неуверенным голосом. Он замолчал и вытер рот тыльной стороной ладони. – Это все, что я знаю, но, черт побери, это хорошая песня! Тебе стоит выучить ее.
– Спой, пожалуйста, «На стене висит чужой портрет», – попросила миссис Уилсон.
– Да ну! – презрительно воскликнул Артур и торопливо проглотил свое пиво.
– Я слышал, как один парень пел это на концерте в Балунге, – сказал один из лесорубов. – Публика была в восторге. Парень, который ее пел, специально приехал из Мельбурна. Забыл, как его звали, но певец он был мощный. Ему за это платили.
– Я знаю два куплета, – сказал Принц. – Вспомнить бы мелодию. Я ее пел как-то раз, но… Так, как там было?
Наклонив голову набок и прикрыв глаза, он слушал ноты, которые выжимал из гармони, потом вдруг улыбнулся и кивнул.
– Все, вспомнил.
– Вы когда-нибудь замолчите?! – Миссис Уилсон бросила сердитый взгляд на Питера с Тедом, которые говорили одновременно, не слушая друг друга.
– Это седло было немного потрепанное, подпруга никуда не годилась, но я бросил его в повозку… – Голос Теда звучал так, словно он делился секретной информацией.
– Я своего серого купил за пятак, – встрял Питер, держа кружку в нескольких дюймах ото рта и пристально глядя сквозь нее на стену. – И той ночью проскакал на нем двадцать миль…
– Это было седло из Квинсленда, – перебил Тед, наполняя свою кружку.
– А лошадке хоть бы что… – упорствовал Питер.
– Я купил новую подпругу… – продолжал Тед.
– Даже не вспотела. – Питер уже обращался к стене.
– Ну, и после этого… – Тед дошел до кульминации своего рассказа.
– Да заткнитесь же вы! – прикрикнул на них Артур. – Хозяйка хочет послушать песню.
Питер и Тед посмотрели на Артура так, словно он был незваным гостем.
– Что… – начал Тед.
– Принц собирается еще спеть.
– А, ну давай, – добродушно согласился Питер. Он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. – Мы слушаем.
Принц запел:
Почему ты плачешь, дочка, без конца
И терзаешь сердце своего отца?
Каждый день подарки я тебе дарю,
Чтоб хоть раз улыбку увидать твою.
Отвечает дочка: папа, знаю я,
Ты всех пап на свете лучше у меня.
Если меня любишь, то признайся мне,
Чей портрет повесил ты здесь на стене?
Все внимание было устремлено на Принца. Даже Питер повернулся к нему. Он уверенно затянул припев:
