Книга После него - Найки Рор

— В доме твоя семья.

— Сейчас их нет. Бабушка занята приготовлением печенья, возится с блендером и противнями, поэтому она нас не побеспокоит.

— Я не хочу, чтобы она подумала, что…

— Пруденс! Когда они с моим дедушкой поженились, у них уже было двое детей. — Я приподнял её, в ответ Пруденс обняла ногами мою талию. Думать так нехорошо, но я не мог дождаться, когда закончится Рождество и в нашей квартире снова воцарится уединение. Пруденс легла передо мной, я снял с неё брюки и джемпер. На ней было простое нижнее бельё, и я замер, чтобы посмотреть на её белую кожу, длинные ноги, которые скоро откроются только для меня. Я расстегнул джинсы и освободил член.

Устроился между её бёдер и стал тереться о лоно своей эрекцией, пока член не стал ещё твёрже. Пруденс застонала. Я знал, что ей, как и мне, нравится такая прелюдия, и слышать, как она наслаждается, по-прежнему было самым прекрасным звуком из всех. Я выгнул спину и протянул руку, чтобы погладить пальцами её губы. В ответ она прикусила мне подушечку пальца, а затем облизала.

— Давай, детка, ты меня делаешь твёрдым, — поддразнил я. Пруденс обхватила мой член, провела ладонью по длине, затем направила его внутрь себя и раздвинула ноги, приглашая меня войти глубже. Я закрыл глаза, задыхаясь от удовольствия ощущения её влажности, такой, как мне нравится. Несколько мгновений колебался, прежде чем войти глубже. Потом вынул, посмотрел на свой член, покрытый её возбуждением, и одним толчком снова вошёл в неё.

Пруденс снова застонала.

Я сделал это снова, вышел и погрузился в неё, трахая одним толчком. И снова, и снова. Довёл Пруденс до края и остановился на мгновение, прежде чем она взорвётся.

Пруденс подняла голову и посмотрела на меня.

— Харди! — отругала она. — Хватит играть, у нас нет времени.

Я рассмеялся и наклонился, чтобы снова поцеловать её. Я пососал ей язык, прикусил губы и уделил ей ещё немного внимания.

— Поскольку у нас нет времени, развернись, детка. Мы ускоримся.

Она подчинилась, тут же выполнив мою просьбу, и я, схватив её за бёдра, чтобы удержать на месте, снова проник в лоно, начав яростно насаживаться на неё. Я набросился на её шею и стал целовать, а рукой тем временем скользил по клитору, медленно поглаживая его, что полностью контрастировало с ритмом моих толчков, которые становились всё более интенсивными. Я почувствовал, как Пруденс напряглась, и в этот момент понял, что нам обоим пора расслабиться. Мы кончили вместе, но я закрыл ей рот свободной рукой, потому что бабушкины уши могли действительно что-то услышать.

Мы лежали на кровати среди обёрточной бумаги и розочек.

— Счастливого Рождества, Пруденс Хэрродс, — запыхавшись, произнёс я, поглаживая её по волосам.

— И тебя с Рождеством, Малыш МакМиллиан.

Она

Don’t let me be the last to know

Я никогда не ела так много за такое короткое время. Бабушка и мама Харди были исключительными поварами, отец — знатоком вин, хотя и болтуном, дяди — милыми и улыбчивыми, а двоюродные братья — исключительными пройдохами.

Если этого было недостаточно, к нам присоединились Джесс и Тедди, а также маленький мальчик, который с обожанием смотрел на мою лучшую подругу.

Меня окружали разговоры, смех, сплетни, сладости и любовь, а подносы с печеньем и другими угощениями передавались из рук в руки.

Харди сидел рядом со мной и пытался разделить себя между мамой, сидящей слева от меня, и бабушкой, сидящей справа от него, стоически избегая всех предложенных ему блюд.

После обеда он должен был тренироваться.

При этом Харди сжимал мою руку, словно боялся, что я в любой момент могу сбежать. Правда? Я больше нигде не хотела оказаться. Это было Рождество, о котором я мечтала с детства, а рядом парень, — о нём я мечтала всю свою жизнь.

— Кто хочет заварного крема? — спросила бабушка.

— Я! — поднял руку один из кузенов Харди.

— Малыш?

— Нет, бабушка, спасибо, оставь его на вечер. Мне скоро нужно быть на стадионе. — Я недовольно посмотрела на него, я знала, как сильно Харди любит сладости. — Неважно, у меня будет остаток жизни, чтобы растолстеть, и есть то, что готовит моя бабушка.

— Откроем подарки! — предложил дядя, и все поспешили открыть пакеты под ёлкой. Тогда один из двоюродных братьев Харди начал вытаскивать по одному подарку и раздавать их.

Были благодарности за тапочки, пижамы, абсурдные настольные игры, шапки и клетчатые пледы. Мать Харди подарила мне красивый шёлковый халат и швейную машинку той же модели, которую выбросили по распоряжению Тилли Ларсон, и я была готова разрыдаться от волнения.

Его бабушка подарила мне набор намёточных иголок, формочки для печенья и подушку, вышитую вручную.

Меня взволновало до слёз и это. Харди прижал меня к себе, я была уверена, что он приложил руку к этим подаркам, и это заставило меня полюбить его ещё больше.

Затем настала очередь Алекса. Он развернул толстовку с изображением лица Харди и надписью I love my cousin со знаком доллара. Это рассмешило всех, кроме самого Алекса. Затем, пока все отвлеклись, Харди положил мне на колени небольшой подарок.

— Для нашего первого Рождества, Пруденс, — пробормотал мне на ухо.

Я посмотрела на него:

— Разве мы не договорились, что обменяемся подарками позже?

— Хочу подарить тебе сейчас.

Я сняла упаковочную бумагу и открыла футляр. На чёрном бархате лежал браслет, усыпанный сверкающими ярко-красными камнями в форме клубники.

— Харди, он великолепен.

Он взял браслет и надел его на моё запястье.

— Ты великолепна, Пруденс.

— Эта штука покрыта бриллиантами, ты застраховал? — спросил Алекс, выглядывая между нами.

— Немедленно уйди с глаз моих, — пригрозил Харди.

Алекс сделал это немедленно, хотя я была уверена, что Харди застраховал браслет даже без одобрения двоюродного брата.

— Харди, прежде чем ты пойдёшь на тренировку, я могу…

— Иди, Пруденс, моё разрешение тебе не нужно.

Я поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя, и твой подарок лучше моего.

— Это значит, что сегодня вечером ты отплатишь мне другим, — ответил он, подмигнув.

Я вышла из-за стола, пошла на кухню и взяла корзинку с печеньем, которое испекла днём. Извинилась перед семьёй, всё ещё окутанной хаосом, и вышла из квартиры. Я спустилась на этаж, где жила в прошлом году, подошла к двери О' и постучала.

Передо мной стоял он, одетый в красное.

Простить его было нелегко, разочарование оттого, что он не защитил меня перед Тилли, ранило больше, чем