Наконец Конн медленно произнес:
— Полагаю, Аластер, что это твоя забота — бросить клич и поднять людей, которые все еще верны Хамерфелам. После этого король Айдан… — тут он спохватился.
Перебив его Лениза спросила:
— Значит — будет война? А я-то надеялась, что, когда вы с моим дедом так разумно обо всем поговорили, можно найти какой-то способ положить конец этой долгой вражде.
Глядя на Ленизу и пряча глаза от Конна, Аластер произнес:
— Хочешь ли ты, Лениза, чтобы между нами установился мир?
Неожиданно Конн, пытавшийся до сих пор сохранять благоразумие, разозлился так, что не выдержал и сорвался:
— Вот поэтому я и хотел, чтобы она не присутствовала при нашем разговоре. Есть вещи, которые нам надо обсудить, не впутывая в них женщин.
На это Аластер ответил:
— Твое деревенское воспитание делает тебя неучтивым, брат. В цивилизованных краях женщины имеют полное право наравне с мужчинами принимать участие в решении важных вопросов, которые в конце концов касаются их в той же степени. Разве хотел бы ты отстранить нашу мать, которая является работником Башни, от принятия таких ответственных решений, как это? Или ты считаешь Ленизу слишком молодой для обсуждения важных вопросов?
— Она — из рода Сторнов, — гневно ответил Конн.
Лениза выступила вперед и сказала:
— Именно поэтому решение касается меня лично. Я являюсь частью этой старинной вражды и унаследовала ее так же, как и вы, и так же, как и вы, потеряла благодаря ей отца, хотя — боги свидетели — едва его знала. Так как же вы можете говорить, что все это не моего ума дело и что я должна тихо сидеть в стороне, позволив другим решать за себя, что делать?
Конн взял себя в руки и попробовал говорить разумно:
— Дамисела, я не питаю к вам враждебных чувств. Лишь иносказательно, да и то с большой натяжкой, кто-то мог бы назвать вас врагом. Вы не сражались и не убивали, вы всего лишь жертва этой вражды, а не ее вдохновитель.
На это Лениза раздраженно ответила:
— Вы говорите со мной как с ребенком или со слабоумной. То, что я не ношу меч и не сражаюсь рядом с дедом, не значит, что мне ничего не известно об этой вражде.
— Ну вот, вы и рассердились, а я вовсе этого не хотел, — произнес Конн. — Я просто пытаюсь…
— Пытаетесь сделать из меня абсолютное ничто и доказать, что лишь мужчинам дано право говорить о таких вещах, — накинулась на него Лениза. — По крайней мере, ваш брат согласен, что я имею законный интерес во всем, что касается моего клана и моей семьи! Он верит, что я — человек и могу открыто говорить обо всем, что меня тревожит, вместо того чтобы шептаться с моим гостем и тихо склонять его на свою сторону!
Конн, ощущая неудобство создавшегося положения, попытался обратить все в шутку:
— Я не знал, что вы давали клятву меченосицы…
— Я не давала, — сказала Лениза, — но я считаю себя полноправным участником разговора, ибо эта вражда касается меня точно так же, как моего деда. А может, и больше, поскольку он уже пожилой человек, и любое его решение будет иметь для него значение еще лишь несколько лет, тогда как я и мои дети, если они у меня будут, должны будут жить с этим.
В наступившей тишине Конн тяжело произнес:
— Вы правы. Простите меня, Лениза, вы считаете — мы с братом должны вести переговоры с вами, а не с вашим дедом?
— Не пытайтесь сделать из меня дуру. Я только сказала, что все это касается меня не в меньшей степени, чем деда, и именно поэтому я имею право голоса при принятии решения.
— Ну тогда объясните, наконец, чего же вы хотите, — взмолился Конн. — И что вы думаете об этой вражде? Вы хотите продолжать ее еще сто лет только потому, что наши предки ненавидели и убивали друг друга?
Лениза отвернулась и вся напряглась, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Немного успокоившись, она сказала:
— Я бы не хотела считать Аластера врагом. И вас тоже. Я не испытываю к вам ненависти, да и дед мой тоже. Он говорил с вашим братом как друг. А чего хотите вы, Хамерфел?
«Сентиментальная чушь, — подумал Конн. — Просто романтическая блажь. Она еще слишком неопытна».
Однако ее прямота и напор тронули его. Конн по достоинству оценил честность Ленизы.
Аластер потянулся и взял ее за руку, мягко сказав:
— Я бы не хотел быть твоим врагом, Лениза. Возможно, мы найдем способ подружиться. — Внезапно он поднял глаза на брата и грозно посмотрел на него. — А теперь, если хочешь, можешь назвать меня предателем Хамерфелов…
— Этому не бывать, — ответил Конн. — Вероятно, старая вражда уже действительно выдохлась. Но кое-что из сказанного Сторном заставило меня серьезно задуматься. Он прав, нам угрожает столько внешних врагов, что было бы преступлением воевать между собой. Он сказал также, что Хастуры и Алдараны давят с обеих сторон, надеясь поглотить наши владения и установить здесь свою власть. Поэтому нам следовало бы объединиться. Мне тяжело думать о короле Айдане как о противнике…
— …особенно когда он пообещал нам помочь отвоевать Хамерфел, — закончил его мысль Аластер.
Лениза встала и принялась расхаживать по комнате, а Ювел семенила за ней, оскалив зубы и шлепая лапами по полу.
— Значит, вот как? Он обещал? И по какому праву он это обещал? Разве имеет он право вмешиваться в наши дела? — произнесла она. Было очевидно, что сейчас ее разбирала такая злость, что ей даже трудно говорить. — Я не хочу, чтобы эта земля превратилась в объект очередного грабительского набега Хастуров, которые спят и видят, как бы расширить королевство от Теморы до Стены Мира.
— Вы не знаете короля Айдана, — возразил Конн. — Я считаю, что лично он лишен амбиций, но он хочет, чтобы на этой земле восстановился мир и порядок. Он терпеть не может все эти мелкие войны и кровавые междоусобицы, перевороты и беспорядки. Он хочет лишь одного: чтобы в Хеллерах воцарился мир.
— Но когда мы все станем подданными Хастуров, — спросил Лениза, — что будет с такими людьми, как мой дед?
— Единственный способ узнать — это спросить их обоих, когда они встретятся.
— Это, вероятно, можно организовать. В самом деле, если король Айдан задумал укрепить власть в горных районах, то рано или поздно он этого добьется, — произнес Конн. — Но мы поклялись ему поднять людей против Сторнов, чтобы король мог на законных основаниях ввести армию в Хеллеры и положить конец мятежу Алдаранов.
Теперь, отказываясь претворять в жизнь этот основной пункт плана Айдана, он чувствовал себя предателем.
— Зачем нужна здесь армия Хастуров, если мы можем договориться друг с другом и, объединившись, обрести силу? — произнес Аластер. — И понятно, что угроза нападения со стороны Алдарана должна беспокоить только нас, а вовсе не нижнеземельских лордов, даже таких, как Хастуры.
