ФРИНОВСКОГО с протоколами ТКАЛУНА, то застал ФРИНОВСКОГО в сильном раздражении, а ДАГИНА и ФЕДОРОВА – в состоянии полной растерянности. В тот же день я спросил ФРИНОВСКОГО, почему же не арестовали БРЮХАНОВА, КОЛМАКОВА и ТАБОЛИНА несмотря на его распоряжение. ФРИНОВСКИЙ мне рассказал, что эти три сохранялись в Кремле по специальным заданиям ЕЖОВА. После этого ФРИНОВСКИЙ немедленно ушел к ЕЖОВУ, сказав, что идет к нему ругаться.
Вопрос: Не ясно, в какой связи находится вопрос о назначении ФРИНОВСКОГО Наркомом военно-морского флота с постановкой вопроса о быстрейшей ликвидации созданной в Кремле террористической группы?
Ответ: По смыслу всех разговоров по этому вопросу я понял это дело таким образом, что ФРИНОВСКИЙ не был уверен в БРЮХАНОВЕ, КОЛМАКОВЕ и ТАБОЛИНЕ и поэтому он решил обязательно устранить их до своего ухода из НКВД.
Вопрос: Продолжайте показания о подготовке террористических актов над руководителями ВКП(б) и правительства.
Ответ: Одновременно с группой БРЮХАНОВА в Кремле, по распоряжению ФРИНОВСКОГО, сохранились РОГОВ[147] – Комендант Кремля и РЕВЗИН[148] – заместитель его по хозяйству. На обоих имелись материалы, изобличающие их в контрреволюционной деятельности. ФРИНОВСКИЙ характеризовал мне РОГОВА и РЕВЗИНА как полезных людей, которых он, особенно РЕВЗИНА, лично знает и должен сохранить.
Для террористических же действий на одной из подмосковных дач, по заданию руководства контрреволюционного заговора ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО, подготавливалась группа из пяти бандитов – бывших петлюровских атаманов и белогвардейских полковников – в составе СМИРНОВА, ОСАДЧЕГО-ГРИНЕВСКОГО, двух братьев ЦИГУЛИЕВЫХ и Петра ПОГИБЫ. Практическую подготовку группы проводил начальник отделения 3 отдела ГУГБ НКВД ТЕРЕШАТОВ Н. И[149]. Общее руководство осуществлял ПАССОВ З. И. – бывший начальник иностранного отдела ГУГБ НКВД.
Подготовка эта, в целях маскировки истинного контрреволюционного назначения группы, велась под флагом подготовки диверсионной группы, якобы для действий против японцев в Китае. Группу начали готовить в январе – феврале 1938 года и держали ее в сборе, не впуская в Москву, до примерно августа того же года, после чего группа была распущена и поселена на полулегальном положении в Москве. ФРИНОВСКИЙ и НИКОЛАЕВ лично знали каждого участника этой группы еще по работе на Северном Кавказе, характеризовали их как людей выдающихся боевых качеств, готовых к выполнению любых заданий, в данном случае – в интересах контрреволюционного заговора.
Одновременно с подготовкой кадров террористов, АЛЕХИН М. С. в лабораториях 2 спецотдела изготовил техническое средство террора в виде системы телефонных аппаратов. [Идея] заключалась в следующем: телефонный аппарат, имеющийся у лица, подлежащего уничтожению, заменяется точно таким же телефонным аппаратом, но начиненным взрывчатым веществом.
В городскую линию, соединяющую этот аппарат с обычным городским телефонным аппаратом террориста, включается третий аппарат, у которого действует второй террорист. Действие должно произойти так: первый террорист набирает номер лица, подлежащего уничтожению, второй террорист на линии, получивший такой же вызов, как и это лицо, поднимает трубку и слушает; убедившись, что телефонную трубку взяло и отвечает нужное лицо, второй террорист включает специальный механизма своего аппарата и производит взрыв.
Подобная система телефонных аппаратов официально была изготовлена по заказу ПАССОВА З. И. и предназначалась им, якобы, для использования за границей, что являлось маскировкой контрреволюционного назначения описанной системы, так как в действительности применение ее за границей в нелегальных условиях просто невозможно. (два абзаца подчеркнуты красном карандашом – А. Д.)
Ведя подготовку насильственного устранения существующего руководства партии и правительства, ФРИНОВСКИЙ в присутствии меня и ДАГИНА, критиковал главарей ликвидированного контрреволюционного заговора в НКВД, возглавлявшегося ЯГОДОЙ. Перед первомайскими праздниками 1938 года, при докладе ДАГИНЫМ ФРИНОВСКОМУ мероприятий по организации охраны, ФРИНОВСКИЙ, коснувшись вопроса о штабе по организации охраны, сказал, что никаких штабов не надо, была одна говорильня. Сидели дураки и ничего не могли сделать. Сидел кретин-парикмахер ПАУКЕР, занимался трепатней, а когда нужно было делать дело, то он в штаны наложил… Тоже мне заговорщик.
Аналогичного характера разговор происходил в моем присутствии между ФРИНОВСКИМ и БЕЛЬСКИМ в конце 1936 или начале 1937 года. Это было после возвращения ФРИНОВСКОГО из Лефортовской тюрьмы после допроса ЯГОДЫ. Обращаясь к БЕЛЬСКОМУ ФРИНОВСКИЙ сказал: «Ну и брали мы сегодня в оборот железного наркома (ЯГОДУ), тоже задумал переворот устраивать. Для этого нужно, прежде всего, голову иметь, а он таким дураком оказался».
Вопрос: Этим не исчерпываются террористические планы заговорщиков. Почему вы скрываете известные вам кадры террористов?
Ответ: Все, что мне было известно, я откровенно сообщил следствию. Я не исключаю наличия и других мер по подготовке террористических актов, но я о них информирован не был.
Вопрос: Говоря о планах заговора, вы указали, что вами была широко развернута контрреволюционная работа в области дискредитации мероприятий партии и правительства по извращению карательной политики и создания в стране обстановки произвола. Расскажите подробнее об этой части вашей изменнической деятельности?
Ответ: Об этой части плана заговора мне стало известно из установок, даваемых мне ФРИНОВСКИМ, а также из фактов непосредственных действий и антисоветских высказываний ФРИНОВСКОГО по поводу мероприятий партии и правительства, из явно антисоветских высказываний ФРИНОВСКОГО в оценке Красной Армии и общего пренебрежительного отношения к распоряжениям ЦК ВКП(б) и СНК СССР.
Согласно решения ЦК ВКП(б), НКВД должен был проводить операцию по ликвидации контрреволюционной базы и очищению страны от кулацких и уголовных элементов, ведущих активную контрреволюционную работу и систематически занимающихся уголовной деятельностью. Изданная по этому вопросу директива (оперативный приказ 447) соответствовал решению ЦК ВКП(б). Однако, в процессе его выполнения были сознательно допущены явные его извращения, а затем и полный произвол.
Установленные ЦК ВКП(б) цифровые, количественные ограничения размаха операции в заговорщических целях были превышены в 4–5 раз; под категории кулацких и уголовных элементов, дела которых подлежали рассмотрению в упрощенном порядке на тройках, подводились участники контрреволюционных право-троцкистских, эсеровских и других групп и организаций, причем по их делам следствие проводилось на скорую руку; упрощенное рассмотрение дел и полная бесконтрольность были использованы для устранения нежелательных местным органам НКВД лиц. Были организованы полный произвол, нарушение и извращения самых элементарных положений карательной политики. Используя право упрошенного рассмотрения дел, руководители местных органов НКВД обратили его на разгром партийных и комсомольских организаций, на террор по отношению к населению, на создание массовых недовольств партией и правительством.
Весь этот чудовищный разгул поощрялся и направлялся ЕЖОВЫМ и ФРИНОВСКИМ. Делалось это с клеветнической мотивировкой, что мы выполняем решение ЦК ВКП(б).
Учетом данных местам так называемых лимитов по кулацкой операции и человеком, у которого сосредотачивались материалы (докладные записки по операции) был я. Произведя подсчет по областям этих лимитов, я доложил их ФРИНОВСКОМУ. Последний выругал меня и сказал, что мои подсчеты – филькина грамота, что цифры – значительно больше и
