щёки, заключая её лицо в свои ладони. — Я должен был это сделать. И я так счастлив, что у меня это получилось. Я блядски счастлив, Гермиона, что ты жива! — теперь плакали они оба, снова крепко обнимаясь.
— Я чувствую себя так хорошо, как будто… будто я заново родилась. И я совсем не чувствую её, Гарри, — Гермиона виновато смотрела в глаза другу. Вина появилась лишь потому, что, возможно, Гарри пришлось прочувствовать эту темноту внутри себя. Но он лишь улыбнулся.
— И это замечательно. Я, в общем-то так и планировал, — Гарри засмеялся, не замечая вопросительное выражение лица Грейнджер.
— Что это значит? — Гермиона взяла его за руку, проверяя предплечье. Она точно помнила, как его резали ножом.
— Я не забирал часть твоей Тьмы, Гермиона. Потому что это было невозможно. Я… — он запнулся, решая, как преподнести ей следующую информацию. — Я, кажется, я просто дал тебе часть своей… души.
— Ты… что? — шок застыл на лице Гермионы на несколько мгновений, когда вдруг сменился пониманием, а затем принятием, а после… после всё смешалось. Благодарность вместе с ужасом, принятие вместе со злостью. Она одновременно была самым счастливым человеком, которому подарили новую жизнь, но в то же время она не могла поверить, что Гарри сделал именно это. Что решился на такой шаг ради неё.
Но Гарри лишь улыбался.
— Прежде чем ты что-то скажешь, я хочу, чтобы ты знала, — он отодвинулся от неё, взял её ладонь в свою, крепко сжимая. — Если бы у меня была возможность всё изменить, я бы поступил точно так же.
Слов больше не требовалось. Вновь крепкие объятья. Вновь слёзы. И бесконечная благодарность. Гермиона точно знала, как сможет отплатить Гарри за этот его невероятный поступок.
Она проживёт достойную и прекрасную жизнь.
Гарри рассказал ей всё. О Кингсли, о колдунье, о ритуале. Рассказал и о Праудфуте с Хопкинсом. Эти двое в Гермионе не вызвали ни малейшей эмоции. Она лишь вздохнула, подняв брови, и сказала:
— Мне всё равно, Гарри. Уверена, Кингсли вынес справедливый приговор.
Гермионе со многим нужно будет разобраться. Она обязательно пойдёт к Министру, когда полностью восстановится. Ведь, как сказал Гарри, Кингсли уже её очень ждёт.
Гермиона строила планы на будущее, и это было самое лучшее чувство за последние годы.
— Единственное, что я так и не поняла, что такого произошло в девяносто пятом, что он так обозлился на нас?
Гарри вздохнул, присаживаясь на кровать. Они достали с полки ещё две упаковки пудинга.
— Праудфут был аврором тогда. И был на хорошем счету у Кингсли. Помнишь, он тогда был главой Аврората, — Гермиона кивнула. Гарри продолжил. — Когда после турнира пошли разговоры о возрождении Волдеморта, в Министерстве и, разумеется, в Аврорате, все были на низком старте. Все ждали каких-то происшествий, хотя упорно делали вид, что всё в порядке. Праудфута тогда назначили ведущим аврором в контрольной группе. И, как ты уже могла понять, их группа была закреплена за Отделом Тайн. Министерство могло показывать любую картинку, но Фадж боялся, а Кингсли прекрасно понимал, что некоторые вещи требуют большей защиты, ведь вероятность того, что кто-то из приближённых к Волдеморту был из их рядов, была очень велика. Так и вышло, в общем-то. Группа Праудфута готовилась к какому-то штурму или что-то вроде того, но появились мы. И всё пошло наперекосяк. Мы разрушили Зал Пророчеств, — на этой фразе Гермиона опустила глаза, вспоминая свою Бомбарду, — разбили пророчество. Да даже сам факт нашего проникновения в Министерство уже стал пятном на операции Праудфута. Он отвечал за это чуть ли не головой. Всё должно было быть не так. Они ждали там Пожирателей, но никак не нас. — Гарри почесал затылок. — После этого было разбирательство. Праудфута лишили лицензии, значка. Всего, по сути.
— Хочешь сказать, это обычная месть?
Гарри облизал губы.
— Да. Банально, но это так. План мести у него появился, когда мы втроём пришли в Аврорат на курсы. И он рос и рос, пока на допросе про Химеру он не нашёл в воспоминаниях Рона то, что ему не положено было видеть. Это моя вина, я должен был предупредить Рона, ведь он не силён в окклюменции…
— Гарри, прекрати, всё закончилось. Всё в порядке.
— Всё могло закончиться абсолютно по-другому, Гермиона.
— Я знаю. Но мы здесь, — она улыбнулась.
Гермионе было достаточно того, что она услышала. И теперь за всё время ей стало немного жаль Стэнли Праудфута. Прожить в ненависти, вынашивая план мести все эти годы, может только слабый и потерянный человек.
Но если он не смог найти в себе силы, чтобы встать и пойти дальше — это только его вина. И ей жаль, что именно они стали причиной тому. Никто из них этого не хотел.
Стэнли Праудфут стал ярким примером того, как не должен поступать человек. Даже когда заканчиваются силы и теряется надежда, нужно брать себя в руки, по крупицам собирая внутри веру в себя, вставать и идти дальше.
Месть — удел слабаков. Вера в себя — нерушимая крепость.
* * *
Тридцать первого декабря две тысячи шестого года Гермиона Грейнджер воспользовалась порт-ключом переносясь в небольшой деревянный домик в городе Кортина д’Ампеццо, окружённый величественными Доломитовыми Альпами и бескрайними хвойными лесами.
В доме пахло мандаринами и корицей. Было тепло, уютно. Она стояла около двери, не решаясь сделать шаг, пока в дверном проёме не появился Драко. Он был одет в джинсы и белую футболку. Всё так же с босыми ногами. Он осмотрел Гермиону с ног до головы, отмечая про себя, что ей безумно идёт голубой цвет.
— Ты прекрасно выглядишь, Гермиона, — она усмехнулась, опуская глаза на свою обычную голубую блузку и узкие джинсы.
— Ты тоже.
Она сделала шаг к нему. От Драко пахло всё той же уверенностью. Всё тем же бесконечным удовольствием. Теперь ещё и спокойствием. Она медленно поднесла руку к его лицу, касаясь большим пальцем его пухлых губ.
— Я так скучала по тебе, — шёпотом. Это чувство вырывалось изнутри. Это самые живые мотыльки, которые только могли родиться у Гермионы в душе. Они рвались к Драко.
Кажется, после всего Грейнджер почувствовала что-то новое. Что-то светлое и очень сильное. Об этом не хотелось говорить, это хотелось чувствовать.
Драко мягко обхватил её за талию, тесно прижимая к себе. Пальцами зарылся в её густые волосы. Наклонился, близко так, чтобы в ответ прошептать:
— Теперь ты никуда от меня не денешься, Грейнджер.
— Я и не собираюсь, — шёпотом в ответ в самые губы, которые с диким желанием врезались друг в друга.
