головой в сторону «деревца» у стены Тиньши.
– А-а, – дошло до Светлова. Кажется, впервые с момента возрождения Чужой Галя назвала ее не очередным грибным прозвищем – отсюда и недопонимание. – С этой Дилей… Да как она поможет?..
«Что за пренебрежительный тон? – словно только и ждала удобного случая вклиниться в разговор Чужая. – Эй, притормози-ка! Жгутик оборвешь!»
«На автомате» Олег замер на полушаге. Коляска продолжила было движение, но он поймал ее за ручку и остановил – столь резко, что кто-то из спавших внутри деток недовольно пискнул.
– Ты знаешь, что нужно делать? – одарив Светлова укоризненным взглядом, спросила у Чужой Измайлова, также застывшая на месте.
«И да и нет», – откликнулась «Диля».
– Конкретнее! – потребовал Олег, опомнившись.
«Конкретнее: у меня нет совета на случай, если медотсек выпустит Иру уже завтра. Точнее, есть, но вам он совсем не понравится. И я не знаю способа сохранить дверь бокса закрытой дольше положенного. Но могу сказать одно: если вы продержитесь еще хотя бы шесть дней, проблема Зварыч решится сама собой. Да и не только она».
– Каким образом решится?
«Этого я пока сказать не могу».
– Не можешь или не хочешь? – тут же уточнила Галя.
«Одно с другим тесно связано. Но разве вы сами не чувствуете, что дело близится к развязке?»
– По-моему, пока все только больше и больше запутывается, – буркнул Светлов.
«Чем сильнее сжимается пружина, тем мощнее она ударит, когда распрямится, – заметила Чужая. – И главное тут – чтобы ударило не по тебе».
– И как это сделать? – задала вопрос Измайлова. – Как избежать удара?
«Отойти в сторону, как же еще? Отойти – и терпеливо ждать, когда сорвет пружину».
– То есть самим ничего не предпринимать? – кажется, понял, наконец, «Дилину» мысль Олег. – А если придется? Если Зварыч выйдет с процедур раньше, чем разожмется эта твоя пружина?
«Вы просили совета? Я вам его дала. Следовать ему или нет – дело ваше… О, глядите-ка! – оживилась вдруг Чужая. – Да не на меня – на ворота!»
Последнее уточнение было излишним: с того места, где стояли Олег с Галей, смотреть на «деревце» у стены и не увидеть, что происходит у ворот – это еще следовало постараться. Дверца вездехода, перегораживавшего вход в Тиньши, рывком распахнулась, и наружу из машины выпрыгнула невысокая фигурка в серой «ковчеговской» униформе. Пара секунд – и за ней последовала вторая, в которой Светлов каким-то шестым чувством угадал «Артема» – лица с такого расстояния Олегу было не разглядеть. А вот первая никаких ассоциаций, кроме как с Чиань, час назад отвечавшей на вопросы Светлова в рубке, у него не вызвала – но не могла же голограмма выйти за ворота базы?!
«Артем» что-то крикнул – что именно, Олег не разобрал – и обе фигуры застыли, как вкопанные. С четверть минуты они не шевелились вовсе, затем «Борисов» взметнул вверх руку, и его спутник – или, может, все-таки спутница? – как подкошенный повалился на траву.
«Оп-па! – с нескрываемым восторгом выдала «в эфир» «Диля». – А пружина-то наша все сжимается! У меня для вас хорошая новость, друзья: шесть дней – это я, кажется, перестраховалась. Скорее всего, с лихвой хватит и трех».
33
Планета Новая Земля, база Тиньши, 2 дня до смерти Насти
С Тинг что-то было не так.
Позже Настя сама удивлялась, что не сразу поняла, в чем именно дело. Лишь переведя пронзивший стену взгляд с сидевшей в задумчивости на кровати китаянки на пол и обнаружив возле ножки табурета скомканный алый ком трико, Журова сообразила: Тинг переоделась! Причем из предложенных вариантов выбрала не нечто шелковое, кричаще-желтое, явно прихваченное трутнем на распродаже в какой-то второразрядной секции ушу, а стандартный «ковчеговский» комплект.
По идее, это являлось хорошим знаком – не выбор, сам факт. Даже очень хорошим. Но делать на его основании далеко идущие выводы все же пока было рано.
Отворив дверь, Настя вошла в комнату китаянки.
– О, привет, жнец! – подняла на нее темные, обрамленные короткими ресницами глаза Тинг.
– Привет, – выговорила Журова.
– То есть, прости, не разглядела сразу, – почти без паузы продолжила китаянка, слегка – самую малость – нахмурившись. – Ты же не жнец… Ты трутень… Что ж, прими мои соболезнования… Или нет?
– Что, прости? – не поспела за ходом ее мысли Настя.
– Я же тебя помню, – пояснила Тинг. – Еще до распределения по кастам помню. Ты сильная. И не глупая. Так просто не подставилась бы. А значит, вовек не стала бы изгоем, если бы сама этого не захотела. То есть – хотела? Какие тогда могут быть соболезнования? Наоборот: поздравляю.
– Спасибо, – почти машинально кивнула Журова. Новый план разговора – взамен заготовленного заранее – постепенно складывался у нее в голове. – Только поздравлять пока рано. Удел трутня – лишь промежуточный этап. И останавливаться на нем я не собираюсь.
– Даже так? – будто бы удивилась китаянка. – Решила сменить страту? Еще до первого окукливания? Оригинально. И чем же тебе так не угодили жнецы? Про них, конечно, разное рассказывают, но чтобы новобранцы разбегались из страты как тараканы – такого не слышала!
– Не совсем так, – мотнула головой Настя. – Новой страты я себе не ищу. Я намерена снова стать человеком! – не затягивая, выпалила она из главного калибра.
– Серьезно? – вздернула тонкие черные брови Тинг. – Вот удивила так удивила! А зачем?
– Затем, что не хочу всю жизнь быть безвольной рабой страты с выхолощенным мозгом! Затем, что не хочу охладеть к тем, кого любила! Затем, что хочу прожить одну, но свою собственную жизнь, а не семьдесят три жизни монстра! Затем…
– Семьдесят три тебя едва ли ждали, – заметила китаянка, ненавязчиво ее прервав. – До первой касты мало кто поднимается. Да и неправильное это число – семьдесят три!
– А еще не хочу, чтобы что-то для меня определялось тем, правильное выпало число или нет!
– Наверное, для этого просто нужно дорасти, – качнула Тинг своим высоким пучком волос. – Прочувствовать на себе. Обзавестись щупальцами в три и шесть пальцев, и все такое…
– Меня вполне устраивают мои человеческие руки, – продемонстрировала Журова собеседнице две пятерни.
В ответ
