ноги.
— Матвей… отдай им эти деньги! На них кровь многих людей… не принесут они нам счастья… а эти… эти пусть сами несут свой крест…
Матвей молча поглядел на деда и ответил, отряхивая колени:
— Хорошо, дед…
Он быстро ушел и через несколько секунд появился снова с многострадальной сумкой в руках. Остановился перед жадно глядящим на нее начальником и демонстративно покачал на двух пальцах, не отдавая ему в руки.
— А я наконец-то понял… вы хотели забрать себе эти деньги, а Серегу подставить… так ведь? — пристально глядя в глаза начальника спокойно сказал он, — не получилось и теперь их возвращать надо… да? А то ведь самих поджарят… большие люди.
И без сожаления швырнул сумку под ноги начальника, освобождая себя от этой невыносимой ноши, ставя точку в затянувшемся судьбоносном балагане. Начальник скривился, и они долго смотрели друг другу в глаза.
— Щенок… больше не попадайся мне на дороге… — процедил он сквозь зубы, отводя взгляд.
Матвей усмехнулся — ему был противен этот человек и страха перед ним он не испытывал. Он был больше не беглец, скрывающийся от своры преследователей, он стал хозяином своей судьбы и взял ответственность за всех присутствующих и отсутствующих людей. Это был его дом, и он был готов голыми руками вышвырнуть этих, он поискал слово — ублюдков. Эту силу, своим поганым нутром как раз и понял начальник, исподлобья и по-новому глядящий на него. От избытка чувств Матвей демонстративно сплюнул ему под ноги.
А вот это стало последней каплей в терпении начальника. Он с размаху ударил Матвея кулаком в лицо. Не ожидающий этого Матвей отшатнулся и закрылся ладонями. Наступила тягучая тишина. В этой тишине Матвей выпрямился, вытер тыльной стороной кисти выступившую из разбитой губы кровь, нехорошо усмехнулся и врезал начальнику в ответ. Удар, получившийся ощутимо сильнее, потому что Матвей вложил в него всю свою ненависть, пришелся в нос начальника. Его развернуло, и он упал на одно колено. Со стоном прижал ладонь к разбитому носу, зажимая текущую ручьем кровь. Все это произошло в течение нескольких секунд, по истечении которых в драку ввязался Николай. С рычанием он схватил Матвея за грудки и занес кулак над его головой. Но ударить он не успел — на его затылок с сухим треском опустилась лесина, которую держала в руках оскаленная Анастасия. Николай молча осел.
Тут подоспел припоздавший картавый, и завязалась всеобщая потасовка. Они дрались, поднимая клубы пыли. Матвей сцепился с картавым — мутузя друг друга в остервенелой злобе, они наконец-то сошлись в прямой схватке. Теперь они были наравне, просто двое озверевших мужчин выясняющих отношения. Анастасия вцепилась в волосы начальника и, отчаянно вереща, пыталась добраться до его глаз. Ошалевший начальник юлой крутился вокруг своей оси, пытаясь ударить верткую женщину и избавиться от ее хватки.
Безучастными оставались два человека — дед, спокойно и грустно глядевший на этот бедлам и лежащий без сознания Николай, расслабленно сопевший под кустом.
Неожиданно для всех над головами раздался выстрел, мгновенно остановивший потасовку. На секунду замерев, все развернулись к машине, переводя сбитое дыхание. Там стоял бледный Семен, с охотничьим ружьем в руках, ствол которого еще дымился после выстрела. Он нервно переломил его, вставил новый патрон и направил на дерущихся. Сдавленно приказал:
— Всем разойтись! Иначе порешу…
Не желая рисковать — уж больно страшен был дрожащий Семен с ружьем в руках, противники расползлись в разные стороны. Встрепанный и растерзанный начальник вместе с картавым оттащили стонущего Николая в сторону, прихрамывающий Матвей, поддерживая Анастасию отошли к деду.
Наступила настороженная тишина. Все смотрели на хмуро следящего за ними Семена. Он удовлетворенно хмыкнул, обведя всех стволом ружья.
— Так-то лучше… — указал на начальника, — значит, так — ты забирай своих бандитов и валите отсюда на все четыре стороны… больше повторять не буду!
Начальник злобно улыбнулся, поправляя полуоторванный рукав пиджака. Подхватил сумку и дал знак картавому. Тот приподнял очнувшегося Николая, положил его руку себе на плечо и, тяжело приседая, потащил к машине. Начальник подождал, пока картавый уложил того на заднее сиденье, сплюнул под ноги Матвея и молча пошел туда же.
Проходя мимо слегка посторонившегося Семена, ненадолго задержался, с презрением глядя в его лицо, усмехнулся и пошел дальше. Но не сделав и пары шагов, резко развернулся и ударил отвлекшегося Семена сумкой по затылку. Семен с грохотом упал в пыльную траву. Начальник схватил выпавшее ружье и направил его на вскочившего Матвея. Долго смотрел на него через прицел, затем неожиданно для всех переломил ружье и вытащил патрон. Посмотрел на него, небрежно выбросил в кусты. Затем швырнул разряженное ружье к ногам Матвея и пренебрежительно скривился.
— Еще один герой… колхозный. Наказать бы вас, да только руки марать неохота, — посмотрел на подползшего к ногам деда Семена, — бараны и есть бараны, только в стаде вам и ходить…
Еще раз сплюнул, уверенно пошел к машине, но не доходя двух шагов, снова развернулся и громко, с усмешкой сказал:
— Вот так, Матвей, и в нашей жизни — один быдло, стоящее в стаде, а другой — пастух, следящий за ними… и никогда баран не станет волком… никогда. Оставайся с ними и паси их — ты ведь волк, хотя и не хочешь в этом признаться… а нам пора. Но знай, я не прощаю обид, и, если наши дороги когда-нибудь пересекутся — пеняй на себя.
Матвей обнял подошедшую Анастасию, поднял подбородок.
— Ты ошибаешься… как сильно ты ошибаешься… не стадо, а народ! — он смотрел в это ненавистное лицо и швырял слова, словно камни в затхлое болото, — народ, который воспитал не только таких как ты, или твой отец, но и тех, кто кровью защищал ее от врагов и строил свою страну. И сила народа не в твоих грязных деньгах, а в вере. В Бога и свою силу! А вы — вы все рано или поздно вымрете… сожрете друг друга… не волки вы, а шакалы — жадные и глупые звери!
Они сверлили друг друга ненавидящим взглядом до тех пор, пока не услышали приближающийся шум множества людей. Из-за поворота вывернулась большая толпа селян. Они, вооруженные кто чем — косами, вилами и топорами, неровной линией встали за спиной Анастасии и Матвея. Наступила враждебная тишина. Встрепенувшийся картавый выхватил пистолет. Раздался угрожающий ропот. Начальник мельком глянул на оружие и отрицательно покачал головой. Внимательно оглядел толпу, иногда останавливая взгляд на каком-либо особо интересном для него лице. Закончив ревизию, усмехнулся.
— Вот это — народ??! — лениво махнул рукой картавому, — не надо,
