Бойцы высадили Гошу за два квартала до ателье ШотыДжинчарадзе. Дождавшись, пока они уехали, Гоша пошел скорым шагом в сторонуателье. Дверь открылась при его подходе сама – Шота тоже нервничал.
Шота обнял его и притянул к себе. Гоша отдал ему кейс сденьгами, прошел в заднее помещение ателье и свалился там на кушетку абсолютнобез сил. Навалилась усталость, тело казалось невесомым, но успокоительный сонне шел.
Гоша слышал, как Шота вышел, закрыл снаружи ателье на всезамки и уехал куда-то на машине. То есть Гоша примерно представлял, куда могпоехать Шота, осуществляя их общий план. Теперь настал его черед действовать. Вкомнате горела неяркая лампа – Гоша не любил лежать в темноте. При слабом светеон рассматривал билет на самолет до Парижа, датированный завтрашним числом ипаспорт на имя Григория Краснова с годовой шенгенской визой. Придется пожитьпод чужим именем некоторое время, иначе опомнившийся Штабель начнет егоразыскивать. На первый взгляд, его смерть выглядела вполне правдоподобно, исанитары с носилками тоже подоспели весьма кстати. Но вдруг Штабель вздумаетнавести справки в больничных моргах, куда, мол, привезли двоих покойников послеперестрелки на вилле? Окажется, что никто про этих покойников ничего не знает.И тогда Штабель может проверить списки пассажиров в аэропорту, а потом будетразыскивать его в Европе. Четыреста тысяч долларов – сумма немалая, не скороШтабель ее забудет.
Что ж, был он Георгием Фиолетовым, а теперь будет ГригориемКрасновым, цвет фамилии поменялся. К этому привыкнуть легко. Труднее привыкнутьк другому: к полной перемене его дальнейшей жизни. Впрочем, что это он?Операция еще не закончена, он еще не в Европе. Но все же, самое трудное позади.Гоша подумал еще немножко и решил, что самым тяжелым из всего, что ему довелосьпережить, был разговор с Каримовым. Вот тогда дело висело на волоске… Лежа наузкой кушетке в задней комнатке фотоателье, Гоша снова вспомнил весь тоттрудный разговор.
* * *
– О чем вы хотели со мной побеседовать? – спросилКаримов, глядя на Гошу с неприязнью.
– Я знаю, какую картину вам предлагает Муса, – началГоша, бросаясь в разговор, как в омут, – это украденный из Эрмитажа Жибер,«Бассейн в гареме».
Каримов ничего не ответил, только посмотрел на Гошу, и глазаего метали молнии из-под темных нависших бровей.
– Послушайте, господин Каримов, .– Гоша неожиданноуспокоился, потому что самое страшное было позади – он решился наразговор, – господин Каримов, ваша… Елизавета Андреевна, представляя меня,сослалась, вероятно, на свою подругу Лику. Мы с Ликой старые друзья, и япопросил ее об одолжении, потому что мне очень нужно было с вами встретиться.
– Я слышал о Лике много хорошего, – Каримовнаклонил голову, – но это ничего не меняет. Ее могли обмануть, подставить…
– Уверяю вас, что действительно работаю в Эрмитаже имного лет знаю Лику, в конце концов, это легко проверить.
– Давайте договоримся, – прервал ГошуКаримов, – вы излагаете ваше дело в течение пяти минут. По окончании этихпяти минут я решу, что с вами делать. Помните, меня очень просила ЕлизаветаАндреевна.
«Очень плохо, что я вмешиваю сюда Лику, – в отчаянииподумал Гоша, – а этот еще хамит, да если бы не я, он выложил бы кучуденег за копию!»
– Я мало знаком с Мусой, – начал Гоша, – нозато я хорошо знаю… знал его приближенного человека. Его фамилия была Шмыгун.
Движением бровей Каримов дал понять, что его не интересуетни Шмыгун, ни сам Гоша.
– Ваши пять минут скоро истекут. Учитесь излагать мысликратко, иначе в среде деловых людей вас не поймут, – процедил Каримов.
Ах так! Гоша начал злиться и выбросил из рукава свой главныйкозырь.
– Вы думаете, что Муса предлагает вам краденого Жибера?Так вы ошибаетесь. Этой картины у него нет, потому что никто не знает, кто ееукрал.
– Я не подтверждал, что мне предлагают краденогоЖибера, – возразил Каримов. – И позвольте спросить, а вы-то откудаузнали о планах Мусы, если с ним незнакомы?
– Я сказал, что мало с ним знаком, а о планах его мнеизвестно, потому что мне он уготовил в них весьма незавидную роль. Я – тотсамый эксперт – профессор из Эрмитажа, который якобы украл картину. Но на самомделе я ничего не крал.
– А что же в таком случае Муса хочет предложитьмне? – недоверчиво спросил Каримов.
– Если я буду подробно рассказывать, боюсь, в пятьминут не уложиться, – мстительно сказал Гоша.
– Продолжайте, я сам решу, когда вас прервать, –наконец-то Гоша заметил, что Равиль Каримов заинтересовался.
– На следующий вечер после того, как стало известно опропаже картины, мы с Джеком – это Шмыгуна так называли – сидели в каком-тобаре, – начал Гоша, тщательно следя, чтобы история выглядела как можноправдоподобнее, а для этого нужно было не врать по мелочам и, по возможности,не уклоняться от действительных событий.
– Я, конечно, выпил, но не так много, и рассказалДжеку, что пропажу картины умный человек мог бы использовать в своих целях. Тоесть сейчас всем известно, что из Эрмитажа украли картину. И вот кто-то,достаточно солидный, вхожий в круг богатых людей, начинает потихонечку этукартину предлагать верным людям. А для того чтобы придать всей операциинаибольший эффект, картину, цена которой не больше пятидесяти тысяч долларов,объявляют безумно дорогой, стоимостью до миллиона долларов. Рекламу сделатьнетрудно: найти кого-то в милиции, заплатить, он и трепанет по телевизору. Апотом, конечно, от всего отопрется, но в телевизионные новости опровержение ужене попадет. Там больше двух-трех дней на событие не отводится.
