прохиндей, молча возмущаюсь я.
— Пришла?.. Молодец. Зачем тебе этот ребёнок. Остаться одной с ребёнком на руках в наше время безрассудно. Да и родителей у тебя нет, чтобы помогли, — лопочет девушка. — Давай, подписывай вот здесь и вот здесь, — она ставит галочки на бланках, — и иди в процедурный, готовься. Пару минут и ты свободна. И ты свободна, и мне спокойно, — добавляет она, пытаясь мило улыбнуться.
— Я не буду делать аборт. Это ребёнок не Максима. От Макса я ушла в декабре и видеть его больше не хочу. У нас с малышом очень заботливый и любящий папа.
— Как?! Что?.. — шипит медсестра. — Сучка!.. Ты пожалеешь…
Она поднимается со стула и грозно надвигается на меня, я взвизгиваю от страха за кроху. В это мгновение дверь резко отворяется и в кабинет входят заведующая и Генрих. Тут же попадаю в его объятия. Его сильные руки в миг создают кокон спокойствия, умиротворения и защищенности.
— Всё хорошо, моя маленькая, — шепчет Генрих, нежно прижимая меня к себе.
— Катя, что здесь происходит, потрудитесь объяснить?
Девушка зло сверкает на меня глазами и отступает к столу, ища что-то на его поверхности. Но заведующая ловко забирает документы из-под носа у медсестры.
— Спасибо, Генрих Альбертович, дальше мы разберёмся сами, и Вам, Виктория, спасибо, что согласились помочь. — Она протягивает мою медкарту Генриху и добавляет. — В регистратуре попросите сделать копию последней записи, можете сослаться на меня, и извините, что так получилось, Виктория.
Ни на секунду не хочу оставаться в этом кабинете и тяну Генриха отсюда прочь.
Глава 33
Виктория
— Маленькая, тебе обязательно сейчас на работу? Может домой? — Генрих задаёт свои вопросы, уже подъезжая к центру «Солнышко».
— Обязательно, Генри, — отвечаю я, а он улыбается уголками рта, скорее всего улыбка вызвана его именем. Именно так его называет Даша. — У меня сейчас Мила.
— Кто такая Мила?
Генрих останавливается на стоянке рядом с центром.
— Это солнечная девочка. Сегодня у них с папой заканчивается курс реабилитации.
— У Милы? — интересуется Генрих.
Мне очень нравится, что он спрашивает меня о моей же работе. Макс никогда этого не делал, всегда подчеркивал, что мы дармоеды и от нашей работы никому нет пользы.
— Нет, Генри. У Милы всё хорошо. Больше приходилось работать с родителями, а конкретнее с отцом. Это не его дочь. Он женился на Лене, уже зная про заболевание Милы.
— Расскажешь? — Генрих смотрит на меня своими бездонно голубыми глазами. Я вижу, он не хочет, чтобы я уходила.
— Возможно, но немного позже, — бросаю взгляд на часы. — Извини, я уже опаздываю. Не хочу, чтобы Мила ждала. Она очень расстроится.
Я тянусь к его губам, и, когда Генрих нежно целует меня, с моих губ срывается стон наслаждения. Хочу большего. Я люблю его. Люблю так сильно, что, если он отвернётся от меня, я не выживу. Это я поняла сегодня утром. Там, в ванной, увидев отрешённый взгляд Генриха, земля ушла из-под ног. И если бы он не заговорил со мной, а развернулся и ушёл, не знаю, как я бы жила дальше… Очень не хочется жить оболочкой, как жила Дашка. Хочу быть целенькой…
Прерываю поцелуй, быстро касаюсь его губ ещё раз, но уже сама, и сбегаю из машины, слышу сказанное Генрихом вслед:
— Вика, я заеду за тобой.
— Да, — бросаю через плечо, а потом поворачиваюсь и машу рукой.
Едва успеваю зайти в кабинет и приготовиться, как ко мне влетает Мила.
— Привет. Ты — очаровательная. Тебе очень идёт твоё платье, — выдаёт скороговоркой Мила и усаживается в кресло, готовая получить задание.
Пока Мила рисует, мы беседуем с Владом. В основном говорит он. Этот очень умный и рассудительный мужчина, боится что-то сделать неправильно в отношении Лены и Милы.
— С Артёмом мне проще. Даже если я делаю замечание мальчишке, Лена реагирует нормально. А вот в отношении с Милой, она — мама-коршун, любого порвёт.
Я лишь улыбаюсь. Я тоже любого порву за своего кроху.
Проговариваем ещё несколько ситуаций, обращаем внимание на Милу. Девчонка заканчивает своё творение.
— Всё у неё получится, Влад. Вы с Леной большие молодцы. Милы повезло с родителями.
Мила подбегает к Владу, забирается к нему в сумку и что-то извлекает из неё. Скромно, что на неё не похоже, подходит ко мне.
— Вика, это тебе и твоему малышу.
Мила протягивает мне две маленькие почти одинаковые мягкие игрушки. В её ручках два милых зайчика. Голубой и розовый.
— Спасибо, милая. Моему малышу хватит одного зайчика. Оставь одного себе, — ласково говорю я и смотрю на Влада, он лишь разводит руками. Понятно, убедить Милу в чем-то очень сложно. Она живёт в своём, только ей понятном, мире.
— Нет! — резко возражает Мила и убедившись, что я держу зайчат, отдёргивает свои ручонки. — Иначе они будут драться и скучать.
Кто будет драться? Кто скучать? Ничего не понимаю и смотрю на Влада. Он смотрит на меня. Ни я, ни Влад не понимаем её фразы и просто обмениваемся взглядами.
— Хорошо, Мила. Спасибо большое. Я буду любоваться твоими зайчиками и вспоминать тебя. А это тебе, — я протягиваю девчонке Солнышко, улыбающуюся мягкую игрушку, символ нашего центра. — Не забывай нас. Мы тебя очень-очень любим. Ты и есть наше Солнышко.
Мила бережно берёт Солнышко и прижимает его к себе, смотрит на Влада.
— Можно я к Ане сбегаю?
Аней Мила называет Анну Павловну, и, не дождавшись ответа, выбегает из кабинета.
— Спасибо, Вам большое. Мила Вас полюбила, у Вас очень большое сердце. Девчонка это чувствует.
— Мила прекрасный ребёнок, хотя и особенный. Удачи Вам и Лене. Пусть на новом месте Вашей семье сопутствует удача, — желаю я.
— Уезжать не хочется, но по-другому сейчас не можем. На новом месте никто не будет знать нашей истории. Нам будет проще. Да и от моих родителей подальше. Никогда не думал, что такие внимательные, любящие и любимые мною люди примут в штыки мой выбор. Лене очень тяжело с ними общаться. Не хочу об этом, — Влад замолкает ненадолго, смотрит в окно. — Мила весь день вчера твердила про подарок Вике, сама выбрала игрушки. Но почему взяла двух зайчат не знаю. До последнего думал, что она их разделит и одного оставит себе.
— Мила — это вся Мила, не половинка. Чем-то внутренним руководствовалась. Вот как она узнала, что я жду малыша?
— А Вы действительно ждёте? — немного смущённо задаёт вопрос Влад.
— Жду. После работы пойду к доктору. Сдаваться… Была у него недели три назад. Испугалась новости и сбежала, как последняя трусиха, — откровенничаю я и
