говорить не приходилось. Щуплый подмастерье местного скульптора был полной противоположностью крепкому Исидору, днями работающему в поле.
— Я? Я не прохлаждаюсь, что ты! — наигранно возмутился Кирик, останавливаясь и пожимая мускулистую руку друга.
— А выглядит именно так, — усмехнулся в густую бороду здоровяк.
— На самом деле, что-то вроде того, — признался Кирик, и на его гладких щеках зарделся румянец. — Сегодня мой последний день на Эвбее6. Ночью я уезжаю.
Исидор выпучил глаза:
— Уезжаешь?
— Да. — Родмастерье нервно теребил пальцы.
— Но почему?
— Наша мастерская отправляется в Аттику.
— Боги… — озадаченно почесал затылок Исидор. — И давно скульптор принял такое решение?
— Месяц назад.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — выдохнул здоровяк.
Кирик виновато потупил взгляд:
— Не хотел тебя расстраивать.
Всегда добродушное лицо Исидора посуровело. Словно серые облака заволокли небо плотной пеленой.
— Но ты расстраиваешь меня сейчас, дружище!
Кирик пожал худощавыми плечами и с печалью в глазах посмотрел на друга:
— Не мог решиться. Поэтому тянул до последнего.
Густые брови Исидора сошлись на переносице:
— Ну, ты даешь, приятель. Столько времени держать меня в неведении, дабы не огорчать. А потом… — он замялся. Наступило неловкое молчание, прерываемое лишь щебетанием птиц. Наконец, Исидор молвил. — Что ж, раз этого не избежать, то пусть боги хранят тебя в пути.
— Спасибо… — промямлил Кирик. — Жаль, что так вышло. Я… собственно… почему отвлек тебя, — Кирик нервно сцепил ладони перед собой, — ты… это… не хочешь прийти на прощальный ужин сегодня вечером?
— Что за вопрос?! — пробасил Исидор. — Конечно, приду! И Дору с собой возьму.
При упоминании жены здоровяка Кирик еще пуще покраснел, однако его приятель, похоже, этого не заметил:
— Я уже её пригласил.
— Прекрасно! Тогда жди нас.
— Хорошо, — кивнул Кирик и вяло улыбнулся, — тогда до вечера?
— До вечера, дружище!
Подмастерье скульптора кивнул и спешно зашагал прочь в сторону рынка. Его сандалии шаркали по земле и взбивали пыль с грунтовой дороги.
Какое-то время Исидор с задумчивым видом смотрел ему вслед. Он до сих пор не мог осознать того, что завтра его лучший друг покинет Эвбею. И что самое главное — он скрывал свой отъезд до последнего дня!
«Не хотел меня расстраивать… Не решался сказать… Правду говорят — люди искусства ранимые натуры».
Простояв так несколько минут и поразмышляв о случившемся, Исидор вернулся к прополке сорняков. Урожай сам себя не вырастит.
* * *
Хижина Кирика ничем не отличалась от любого другого бедняцкого жилища. Возведенная из обычного кирпича сырца, она имела пару комнат. Одна из них служила кухней, а вторая — спальней для хозяина. Именно в первой и расположились Кирик с Исидором, сев напротив друг друга за небольшим деревянным столом. Вид у здоровяка был встревоженный и крайне озадаченный.
— В чем дело? — поинтересовался его друг.
— Я нигде не могу найти Дору, — мрачно ответил тот, — она никогда не задерживалась на рынке дотемна.
— Странно, — проговорил Кирик, ставя на стол глиняные стаканы и простую амфору с вином.
— Волнуюсь за неё. Так, что извини, дружище, но я ненадолго. Хочу разыскать ее, пока совсем не стемнело.
— Да, конечно, — понимающе ответил Кирик, разливая вино по стаканам, — ничего, что фракийское?
Исидор хмыкнул:
— А у тебя бывает другое?
— Эх, и то верно.
Они подняли стаканы в приветственном жесте, после чего осушили их до дна.
— Ты сказал, что твоя мастерская переезжает в Аттику? — уточнил Исидор, наблюдая, как Кирик вновь разливает вино по стаканам.
— Ага.
— А куда именно? Неужто в Афины?
Тот не ответил, а лишь вновь осушил стакан. Пожав могучими плечами, Исидор последовал его примеру.
— Мог бы и закуску приготовить ради прощального ужина.
— Она не понадобится, — одними губами прошептал Кирик.
— Что?
Подмастерье скульптора вяло улыбнулся:
— Нет, не в Афины.
Исидор поначалу не сразу сообразил, что друг отвечает на ранее заданный вопрос. И только когда был осушен третий стакан, до него, наконец, дошло.
— А куда же?
Кирик отодвинул амфору от себя и, положив руки на стол, начал теребить пальцы:
— Скоро сам увидишь… мы… мы отправимся туда вместе.
Исидор непонимающе уставился на Кирика. Ему крайне не понравилась резкая перемена в лице приятеля. Оно стало бледным. Исчез привычный румянец на щеках, а в глазах плясал странный огонь.
— Вместе? Но я не собираюсь покидать Эвбею.
— Поздно, Исидор.
— Похоже, ты перебрал с вином, дружище, — сочувственно произнес здоровяк, — видимо, хорошенько набрался еще до моего прихода. Вижу, какой ты бледный. Понимаю, мне тоже неприятно прощаться, однако нельзя принимать желаемое за действительность. К тому же, — он обвел взглядом потемневшую комнату, — ты прав. Уже поздно. Мне надо найти Дору.
Он попытался встать, однако у него ничего не вышло. К своему искреннему изумлению Исидор обнаружил, что ноги, всегда полные сил, налились свинцом.
— Странно, — пробормотал он, разминая жилистыми руками голени, — видимо, не стоило так долго работать в поле…
— Она ждёт нас, — могильным голосом произнес Кирик.
Исидор вскинул голову, глядя на приятеля:
— Что?
— Дора. Твоя жена. Она ждет нас.
— Где? И о чём ты говоришь?
— Она ждёт нас.
— Хватит с меня этого бреда! Ты пьян! — Исидор вновь попытался встать, однако у него снова ничего не вышло. Более того — перед глазами пошли круги. Он с трудом различал силуэт Кирика, сидящего за столом напротив.
— Она не захотела, — словно из тумана доносился голос подмастерья, — не захотела плыть со мной. Не захотела бросить тебя… Но зачем тогда делала намеки? Трепала мою душу? Зачем? Скажи мне, Исидор? Зачем?
— О чём ты говоришь? — прохрипел здоровяк, ощущая колющую боль в сердце. Ему становилось трудно дышать.
— Поэтому я решил, что мы поплывем вместе. Все вместе. Раз она не хочет бросать тебя,
