где ты испытал нехилый стресс, ты говоришь самому себе: «Я заканчиваю, с меня хватит». Но проходит полгода и ты уже готов ехать опять. Почему это происходит, не объяснишь. Не можем мы жить спокойно, нас влечет риск, опасность, приключение. Спокойное, размеренное существование нас не устраивает. Становится скучно. Начинаешь чувствовать себя неприкаянным. Заблудившимся, что ли. Я всегда считал, что в боях мне везло. Рядом со мной убивало и калечило людей. Я выживал. Может поэтому, мне снова хотелось испытать бешеный адреналин схватки, сыграть с Судьбой в лотерею.
Помню раненного в ногу бойца, которого мы с парнями носили под обстрелом. На холоде его трясло, руки его дрожали, но он продолжал судорожно сжимать гранату Ф1. Наверное, предполагая, что мы его бросим и отойдем, а он попадет к противнику. Но бросить позиции без команды, а тем более бросить раненых — это не наш стиль.
Мне всегда было интересно, что движет людьми, которых вот-вот убьют, но они не отходят, продолжая стоять насмерть.
Каждый, кто воевал, хоть раз за свою военную карьеру попадал в ситуацию, когда продолжать сражаться кажется абсолютно бессмысленным. В сопротивлении нет ни логики, ни здравого смысла. Всё твое естество восстаёт против смерти. Но в следующий момент включается нечто иррациональное и ты не бежишь, не отходишь, не отползаешь, а продолжаешь бой. Бессмысленно и беспощадно. И побеждаешь смерть!
Вспоминается случай. Моя группа попала в эпицентр боя. Мы находились в пристреленном секторе противника, в нас летели пули. Выстрелы от РПГ ложились прямо в стоящий за нами БТР, над нашими головами пролетали трассеры. Что можно в такие моменты ждать, какой команды? Вставай и беги! Беги, спасайся! Но, нет! Нет команды! Нет команды на отход, и ты лежишь и стреляешь в сторону противника, пули до него не долетают, он выкопал себе окопы и соорудил укрытия, ему не страшно. Он убил с десяток человек полчаса назад. А ты лежишь, вжимаешься в землю и не отходишь.
Накал боя крутой, а замысла нет. Вы с ходу попали в засаду, чего ждать? И тут следует команда «Отход!» Ты прикрываешь отходящих людей. Потом очередь доходит до тебя и ты выползаешь из этого сектора. Но почему именно сейчас, а не полчаса назад, зачем рисковать?
Но вот ты уже отошел и перебежал дорогу, и на лице у тебя появляется счастливая улыбка! Пять минут назад тебя убивали, а сейчас ты счастлив. И уже не вспоминаешь, что несколько минут назад был на волосок от смерти. Остается только эйфория. Экстаз, представления о котором нет и не может быть у человека, никогда не попадавшего в аналогичную ситуацию. Не выжидавшего, согнувшись в укрытии, когда Смерть пройдется по загривку своей наточенной косой.
Подобное я испытывал на собственной шкуре много раз. Бывает, что перед тобой ставят штурмовую задачу, надо идти на противника и просто спровоцировать его на себя и, возможно, потом отойти. Ты прекрасно понимаешь, самоубийственность задачи, но все равно идешь, потому что ты старший группы и ты отвечаешь за своих парней, которые тебе доверяют и не сомневаются в твоих решениях. Случается, что при постановке задачи тебе уже все понятно, ты знаешь, что вернутся не все, что и ты можешь остаться на высоте навсегда. И где-то, в глубине души, ты осознаешь, что было бы неплохо не принимать участие в этом квесте, переложить ответственность на чужие плечи. Но у тебя нет такой возможности, ведь это твой выбор и ты должен быть честен с собой и довести эту работу до конца. Берешь БК, автомат, проверяешь рацию, выстраиваешь группу в боевой порядок и идешь…. Бросаешь кости, и что там выпадет тебе, узнаешь очень скоро!
ЛИТЕРНАЯ ЗАДАЧА
«Серыми тучами небо затянуто,
нервы гитарной струною натянуты.
Дождь барабанит с утра и до вечера,
время застывшее кажется вечностью.
Мы наступаем по всем направлениям,
танки, пехота, огонь артиллерии.
Нас убивают, но мы выживаем
и снова в атаку себя мы бросаем.
Давай за жизнь, давай, брат, до конца,
давай за тех, кто с нами был тогда.
Давай за жизнь, будь проклята война,
помянем тех, кто с нами был тогда».
— Стрекоза, может, хватит петь эту чушь? Что ты поешь этот бред, и куда тебя бросают? — перебил я невыносимое пение Стрекозы.
Стрекоза сегодня заявился ко мне пьяным. Я был немало удивлен, поскольку этот братец слыл закоренелым зожником. Даже пива бокал на празднике не выпьет. Собственно разливной полторашки ему и хватило, чтобы упиться в дым. Говорит, мол, повод сегодня. И вот сидит он у меня на кухне осоловелый, за обе щеки уминая содержимое холодильника. С таким зверским аппетитом, все съест. Да на здоровье! Мне не жалко. Но вот пытка кошмарным пением, нет уж, увольте!
— Жениться тебе надо, — советую я Стрекозе.
— Нет времени, братан. Дел масса! — изрекает мой товарищ, пытаясь выдуть из пластика последние комья пивной пены.
— Так много дел? Не бережешь себя! Что за повод-то, расскажи? — предвкушая очередные приключенческие былины за авторством Стрекозы, решаюсь раскурить одну из своих любимых сигар.
— Да, вспомнил тут одну операцию невыполнимую. Накатило! Я про нее никому не рассказывал, она была литерной! Все в себе держал. Не с кем поделиться, вот и выпиваю немного в этот день, раз в году.
— Хм, интересно, что там за литерная прожарка-то была?
— Наша группа в составе четырех человек аэродром Дудаева взяла! — доверительным тоном вполголоса сообщил Стрекоза, расправляясь с остатками алкоголя и пьянея еще больше. — Секретный, мать его, замаскированный аэродром. Там у противника с десяток «Сушек» был. От этой операции все отказывались, чистое самоубийство, а мы пошли. До нас бригада ВВ МВД пыталась взять, почти всю её положили. Нашей группой командовал Сашка Рысь. Кроме него: Серый «Карп» и Леха «Солдат». Я — четвертый. Все как всегда, набрали «Мух»[149], подствольников, ВССы[150] и С4[151]!
— Пластид[152], что ли? — перебил я.
— Какой пластид, к черту, — громко икнул Стрекоза. — Я что, не могу отличить пластид от С4?
Аэропорт в горах был, его около трехсот духов охраняли. Мы ночью на дельтапланах высадились. Собрались в группу и из ВССов сняли все посты. Пока духи отдыхали, мы заложили под все казармы С4, и еще на каждый самолет и вертолёт. Потом начали отходить, и нас один из их банды заметил на отходе. Стрелять начали, в казармах
