должно быть также подвергнуто допросу на предмет его исторических и призрачных значений. Она пишет:
Слишком часто "гендер" подразумевает программный или методологический подход, при котором значения "мужчины" и "женщины" воспринимаются как фиксированные; смысл заключается в описании различных ролей, а не в их исследовании. Я думаю, что гендер остается полезным только в том случае, если он выходит за рамки этого подхода, если он воспринимается как приглашение критически подумать о том, как значения половых тел производятся по отношению друг к другу, как эти значения развертываются и изменяются [выделено мной]. В центре внимания должны быть не роли, отведенные женщинам и мужчинам, а само конструирование половых различий.
Иногда гендерная идентичность и это более широкое понимание гендера работают вместе. Например, гендер, как форма власти, развивает те классификационные схемы, из которых мы черпаем информацию, пытаясь понять гендерную идентичность. Работая вместе с расой, классом, инвалидностью, личной и национальной историей, гендер пропитывает то, как мы видим, чувствуем и ощущаем себя в мире. Это явно не вневременная реальность. Эта структура, насыщающая мир, остается практически не изученной, если мы не исследуем ее повсеместное действие в представлении того, как все устроено. Гендер влияет на то, как мы понимаем профессию врача, призвание науки, экономику, особенно разграничение публичной и частной сфер, организацию труда, распределение бедности и структурное неравенство, а также способы насилия и войны. Но она также может назвать одно из самых сокровенных и неизменных чувств того, кто мы есть по отношению к другим, к истории и к языку. Если бы она не поднимала этот интимный вопрос о том, кто мы есть и как мы связаны с другими, о проницаемости и выживании, мы бы не вели эти споры, и они не были бы столь актуальны, как это очевидно.
Глава 7. Какого вы пола?
Вместо того чтобы рассматривать гендер как культурную или социальную версию биологического пола, мы должны спросить, действует ли гендер как структура, которая стремится установить полы в рамках определенных классификационных схем. Если да, то гендер уже действует как схема власти, в рамках которой происходит присвоение пола. Когда назначенный чиновник присваивает пол на основе наблюдения, он опирается на способ наблюдения, в целом структурированный предвосхищением бинарного варианта: мужчина или женщина. Они не отвечают на вопрос "Какого пола?". Скорее, они отвечают на вопрос "Какой пол?". Маркировка пола - это первая операция гендера, даже если обязательный бинарный вариант "мужчина" или "женщина" уже подготовил сцену. В этом смысле можно сказать, что гендер предшествует присвоению пола, функционируя как структурное предвосхищение бинарности, которая организует наблюдаемые факты и регулирует сам акт присвоения.
Теории 1980-х и 90-х годов в англоязычной гендерной теории, в основном формы белого феминизма, действительно требуют пересмотра по многим причинам, но не в том направлении, которого требуют "гендерно-критические" феминистки. Например, существует несколько пересмотров различия между полом и гендером, которые сейчас представляются важными. Во-первых, гендер не относится к культуре так же, как пол к природе: со-конструирование - лучший способ понять динамические отношения между социальным и биологическим в вопросах пола. Во-вторых, хотя гендер может быть одним из аппаратов, с помощью которых устанавливается пол, важно понять расовое и колониальное наследие различия пола/гендера, чтобы проследить условия, в которых возник идеализированный диморфизм.
Энн Фаусто-Стерлинг, профессор молекулярной биологии, клеточной биологии и биохимии в Университете Брауна, в 2021 году утверждала, что для объяснения субъективности "гендера/пола" необходима "система динамических систем". Система динамических систем, по ее мнению, выходит за рамки дебатов о природе/воспитании, которые предполагают противопоставление внутренних и внешних факторов. Те, кто остается в рамках этой модели, полагают, что внутреннее не формируется частично внешним, то есть взаимодействием, хотя такие биологические понятия, как "самоорганизация, сложность, воплощение, непрерывность во времени и динамическая стабильность", охватывают "многочисленные уровни биологической и социальной организации". Перспектива "динамических систем", разработанная целым рядом ученых, помимо Фаусто-Стерлинг, рассматривает воплощение не как дискретное и ограниченное явление, а как эффект сложного набора взаимодействий организма с окружающей средой с течением времени, некоторые из которых происходят быстрее, чем другие. Когда у человека появляется "гендерная/половая идентичность", которая является результатом сложного и динамичного процесса, биологические и социальные силы уже взаимодействовали. Наши ценные идентичности, если они у нас есть, являются стабилизированным результатом этих сложных процессов. Карен Барад, феминистка и физик, утверждает, что даже динамический характер "материи" пола регулярно упускается из виду как позитивизмом (секс - это факт), так и лингвистическим конструктивизмом (секс - это языковой эффект).
Если мы стремимся отделить биологические причины от социальных причин того, что Фаусто-Стерлинг называет "гендер/секс", признавая взаимодействие между ними как нечто второстепенное, мы теряем основу, которая устанавливает взаимодействие как условие развития и самой жизни. Фаусто-Стерлинг ссылается на Сари М. ван Андерс и Эмили Дж. Данн, которые в 2009 году опубликовали влиятельную статью о гормонах. Они были убеждены в этом интерактивном процессе и пришли к выводу, что "различия нельзя сознательно приписывать биологии или гендерной социализации", за исключением редких случаев. Аналогично, если мы утверждаем, что человек рождается с определенной гормональной конституцией, или определяем, что произошло в младенчестве или в период полового созревания, и делаем вывод, что то, что происходит позже в жизни - например, в спорте - определяется этими предыдущими уровнями, мы не учитываем все взаимодействия, которые активировали и наполняли смыслом эти гормоны в конкретных социальных отношениях. Одна из причин, по которой мы не можем удовлетвориться объяснениями, сводящими спортивные способности и самопонимание взрослых к предшествующим стадиям развития, заключается в том, что мы не знаем, какова была интерактивная жизнь этой гормональной ситуации в промежуточный период. А без этого знания мы не можем сказать многого о взаимодействии биологических и социальных сил на любого человека, включая спортсменов.
В спорах о том, кто может участвовать в соревнованиях по женским видам спорта, вопрос пола становится весьма сложным. В этих дискуссиях "пол" расчленяется на гормональные, анатомические, биологические и хромосомные признаки, которые не всегда соответствуют общепринятым ожиданиям. В ходе исследования, проведенного в 2014 году при финансовой поддержке Международного олимпийского комитета (МОК) и Всемирного антидопингового агентства, уровень тестостерона был проверен у почти семисот спортсменов, профессионально занимавшихся пятнадцатью видами спорта. По сообщению New York Times, исследование показало, что "16,5 % мужчин имели низкий уровень тестостерона, а 13,7 % женщин - высокий, причем эти две группы значительно различались". Если "пол" окажется спектром или мозаикой, как утверждают некоторые ученые, то так называемые факты пола окажутся более сложными, чем можно предположить из простой бинарности. Если мы признаем, что уровень тестостерона имеет значение в спорте только тогда, когда он взаимодействует с
