Чуть дальше по коридору, в соседнем номере, Риган вздрогнула и проснулась, разбуженная оглушительным хлопком. Она услышала, как в коридоре женский голос раздраженно прошипел:
Шейла и Брайан, подумала она и посмотрела на часы. Семь минут шестого. Ради всего святого, что они на этот раз задумали?
46
Получив по телефону подтверждение, что Гортензия Хейгер дома, Киф, не теряя времени даром, помчался в аэропорт Ла-Гардиа, откуда десятичасовым рейсом вылетел в Рочестер. В аэропорту Рочестера его ждала патрульная машина, и в двенадцать ночи они уже звонили в дверь миссис Хейгер.
— Будем надеяться, что она еще не спит, — сказал Кит молодому патрульному.
Тот так и покатился со смеху:
— Можете не волноваться на этот счет. Гортензия рассекает на своем сноумобиле и днем и ночью! К нам то и дело поступают жалобы от возмущенных соседей.
Дверь им открыла седая сухонькая старушка в потертых непромокаемых штанах и спортивной куртке. Что касается макияжа, он был безупречен.
А она понимает толк в косметике, подумал Киф. Хоть бы это был один из случаев, когда, как говорится, яблочко от яблони…
— Привет, Фил, — сказала она. — Знаю, знаю, я просто не успела переодеться, но я убрала сноумобиль в гараж уже два часа назад. Так что, если вы по поводу соседей, им не на что жаловаться.
— Нет, миссис Хейгер, мы здесь совсем по другому поводу. Вот этот джентльмен хочет с вами поговорить.
— В чем дело? Что-то случилось? — встревоженно спросила она. — Я разговаривала по телефону с дочерью всего несколько часов назад… А сын прислал мне сегодня письмо по электронной почте.
— Нет, дело не в этом, — ответил Киф. — Я здесь по поручению нью-йоркского управления полиции, — он показал ей свое удостоверение. — И хотел бы задать вам несколько вопросов о вашей дочери.
— Об Анне?
— Да. Можно войти?
— Полагаю, у меня нет иного выбора, — едко процедила она.
По всей вероятности, она догадывается, откуда ветер дует, подумал Киф. Вместе с патрульным они проследовали за миссис Хейгер в гостиную, где с огромного экрана телевизора диктор сообщал последние новости. В каминном очаге дотлевали багровые угольки. Мебель была старой и потрепанной, но очень удобной. Комната совсем не была похожа на дамскую гостиную, она, скорее, походила на уютный холл недорогой гостиницы на горнолыжном курорте.
— Здесь я провожу большую часть времени, — сказала она, выключая телевизор. — А теперь садитесь и выкладывайте, зачем вы ко мне явились.
Киф и Фил примостились на кушетке, прикрытой толстым вязаным шерстяным платком.
— Вы не могли бы сказать, где сейчас проживает ваша дочь и чем зарабатывает на жизнь?
Гортензия устроилась в мягком кресле:
— Везде и всюду. Она замужем, так что ей не приходится работать.
Киф приподнял брови:
— Неплохо.
— Я тоже так думаю. Ее муж какой-то важный тайный советник. Его работа требует постоянных переездов с места на место.
Что правда, то правда, подумал Киф.
— А где сейчас ваша дочь? — спросил он.
Гортензия слегка замялась:
— Я не знаю.
— Если я вас правильно понял, вы же сами только что сказали, что недавно с ней разговаривали?
— Разговаривала. Но у него такая секретная работа… Понимаю, это звучит глупо, в общем, он не желает разглашать их местонахождение. Да и откуда мне знать: а вдруг кто-то прослушивает мой телефон?
— Получается, что работа вашего зятя сопряжена с некой опасностью, — заметил Киф.
— Понятия не имею, говорю вам. Честное слово.
— А у вас есть номер сотового телефона Анны? На тот случай, если вам потребуется с ней связаться?
— Нет.
— Что же это получается? Если вам вдруг станет плохо, вы даже не сможете связаться с собственной дочерью?
— Она звонит мне каждую неделю. Послушайте, если, не дай бог, что-нибудь случится со мной или ее братом, она сразу же об этом узнает.
— У вас есть адрес ее электронной почты?
— Нет. Но если мне нужно что-то ей сообщить, я захожу на форум Суитсвилла и оставляю там комментарий. Таким образом Анна узнает, что она мне нужна, и звонит мне. Все очень просто.
— А как зовут ее мужа?
— Бобби.
— А фамилия?
— Марстон.
— Где они познакомились?
— В Нью-Йорке. Он переехал в Гринич-виллидж, в квартиру напротив ее дома. И вот однажды они случайно столкнулись в местном магазинчике деликатесов… Об остальном, как говорится, история умалчивает.
Это уж точно, подумал Киф.
— Как я понимаю, в те времена он еще не был столь важным тайным советником? — спросил он, изо всех сил пытаясь подавить сквозивший в его тоне сарказм. — То есть я хочу сказать: тогда у него была квартира, а сейчас — нет?
— Я знаю то, что знаю, — раздраженно буркнула Гортензия. — Они встретились, полюбили друг друга и поженились. А потом он сменил место работы. Что здесь особенного?
— А чем он тогда занимался?
— Не помню.
— А ваша дочь, Анна?
— Она работала визажистом. И, надо признать, весьма в этом преуспела!
Киф почувствовал, как у него замерло сердце.
— Миссис Хейгер, как я понял, вы утверждаете, что сейчас не можете связаться с вашей дочерью, и понятия не имеете, где она может быть. Так?
— Да оставьте вы меня в покое! Думаете, мне самой это нравится? Где она, что она! Бог ее знает! Может, участвует в какой-нибудь программе… по защите свидетелей, например! Иногда мне кажется, что я скоро забуду, как она выглядит! Но поймите вы, она — моя дочь, несмотря ни на что!
— А о чем вы сегодня говорили? — спросил Киф.
— У нас не было времени разводить турусы на колесах. Она только сказала, что Бобби неважно себя чувствует: у него выпала коронка на переднем зубе. Обыкновенный телефонный разговор. Никаких выяснений отношений. Никаких драм. Потом мне позвонили в дверь, и я положила трубку. Это был полицейский, он с ходу начал расспрашивать о моем сноумобиле. Теперь-то я понимаю, что он просто проверял, дома ли я, чтобы привезти вас сюда.
— Миссис Хейгер, — сказал Киф, — мы очень заинтересованы в том, чтобы найти вашу дочь, и, как я полагаю, вы тоже. Если у вас есть фотография Анны или ее мужа, это было бы очень кстати. Как я понимаю, она звонила вам на Рождество, чтобы сказать, что не сможет к вам приехать. Вам тогда не показалось… что это несколько странно?
