безжизненное тело святого. Тщательно вытер ладони от крови и, сложив их у груди «лодочкой», прочитал молитву на благо адских существ:
' Пусть бодхичитта, драгоценная и величественная,
Появится там, где она до сих пор не возникла;
А где возникла — пусть не увянет,
Но процветает и день ото дн я возрастает'.
Гейла, следившая за ритуалом, неодобрительно поджала губы. Понимая мотив, она не могла принять его цель, настаивая, чтобы Кай посвящал эти заслуги всем, а не только мученикам и демонам ада.
На что он обычно отвечал, что за остальных и так есть кому заступиться. Скорее всего, они не так сильно нуждаются в этой защите. А кто позаботится о тварях нижних миров? Ибо, пройдя через муки, они будут порождать лишь новое зло. Именно поэтому так трудно вырваться из восемнадцати адских миров, который Кай поклялся очистить.
— Если ты закончил, могу ли я вызвать Митю? — спросила Гейла, переживая за недалекого и влюбленного в нее по уши парня. Он в самом начале пути и запросто мог натворить глупостей.
— Ты его портишь, — сказал, покачав головой, Кай. — Ему еще рано.
— Мне лучше знать, кровосос. Боюсь, что в твоем случае, уже несколько поздно.
— Ты права, дорогая. «Если мне выпало счастье творить лишь добро, а дела мои пагубны, тогда, что же я сделаю, омраченный страданием ада?» — продекламировал он.
— Не ной, ты сам выбрал свой путь, — холодно отрезала Гейла. — Изыди, я вызываю мальчишку.
— Не сможешь, — сказал, тяжело вздохнув, Кай. — Я совсем не чувствую связи. С ним что-то случилось.
— Попробуй снова! — воскликнула, сжав кулачки, Гейла.
— Боюсь, его время вышло. Как и мое. Этот святой был последним. «Чаша терпения моего переполнена». Мне придется уйти.
Кай протянул руку и, вырвавшийся из нее красный луч, похожий на лазер, моментально сжег труп. Не осталось и пепла. На земле лишь выжженное силуэтом пятно.
— Как ты это сделал? — ахнула Гейла, отступая на шаг.
Кай с неожиданной нежностью посмотрел на подругу. Последняя из привязанностей, которую не смог побороть. И уже не успеет. Как палка, которую бросают в костер самой последней, когда дрова не требуется уже поправлять. Бедняжка считала, что учит его, но это не так. Всё как раз наоборот. Ее гуру — это он, но Гейла об этом не знает.
В отличие от нее, Кай помнил предыдущую жизнь, когда выдрал любимую из горячего ада. А сколько их было там? Сто, тысячу, миллион? Даже он этого больше не помнил. Но теперь ему надо вернуться туда.
— Милая, наконец-то можно признаться, — произнес он, наблюдая, как расширились от ужаса у Гейлы зрачки. Она догадалась. Теперь уже знает. Но ей нельзя в ады с ним.
— Ты…
— Да. Тысячеликий. Прости.
Гейла медленно села и несколько минут потрясенно молчала, нервно комкая и теребя в ладони рукав. Вероятно, подозревала, что неудачам в практике есть объяснение, но его не нашла. Оказывается, Кай валял дурака, позволяя укрепиться в понимании ей. Учеба всегда эффективней, когда предмет объясняешь сама. Но что ей делать теперь?
Впрочем, такой вопрос для нее не стоял.
— Мы уйдем прямо сейчас? — спросила Гейла, решительно вставая с земли.
— Да, в «яб-юм». Но лишь я, — подтвердил Кай с легким кивком.
— Почему? Я с тобой! — запротестовала она.
— Не надо. Едва вытащил тебя в прошлый раз. Если у меня всё получится, адов больше не будет. А если…
— Дурак! Ты же знаешь, что это лишь миф! — простонала она.
— Тогда у меня там будет слишком много работы. А ты будешь в ней сильно мешать.
— Но…
— Помнишь? «Если, дав обещание, я его не исполню, то обману всех живущих. Что за участь тогда ожидает меня?» — вновь продекламировал Кай. — Обет бодхисаттвы — всё, что у нас только есть.
— Хорошо! — неожиданно легко согласилась она. — Ты знаком с мандалой Яб-Юм? Хотя о чем это я… Пожалуйста, покажи ее мне.
Он мягко улыбнулся и сел в позу лотоса, приглашая к себе. Гейла подошла и села лицом к нему на его бедра, обняв спину Кая ногами.
Эта тайная практика восходила корнями к традициям Тантры, символизируя единение двух противоположных начал. Мужское пассивно, выражая сострадание и искусный прием. Женское же в этой позиции обозначает активность и знание. Духовная трансформация в любовном соитии требует гармонизации всех компонентов в союзе блаженства и пустоты.
Они волнообразно двигались вместе и когда наслаждение поднялось к наивысшему пику, Кай вздрогнул и выдохнул:
— Прямо сейчас!
Тогда Гейла достала из волос заколку-кинжал и вонзила глубоко ему в грудь. Из нее тотчас в небо вырвался ослепительный луч. Кай закричал, его затрясло, а исходящий свет стал кровавого цвета, словно извергая тысячи погубленных душ. В конце концов, он почернел и, точно выпив изнутри плоть, растворил тело, оставив пустую одежду лежать на земле.
Тысячеликий исчез.
Но в следующую секунду Гейла перерезала горло себе, пустив в небо еще один луч.
«Зачем?» — услышала она рёв, сотрясающий раздираемое вихрями черное-красное небо. «Зачем⁈» — стонала, объятая огнем и дымом, земля.
«Потому, что люблю…» — прошептала Гейла, чувствуя, как раскаленные железные крючья вонзаются в тело. Эту привязанность она тоже убить не смогла.
Ее медленно разорвали на части, но они снова сползлись, и всё повторилось сначала. А высоко над ней тяжело ворочалось исполинское, крайне уродливое существо, которое закрыло собой горизонт. Миллиарды жутких стальных птиц клевали его сытную плоть.
Но вскоре оно вдруг взорвалось яркой радужной сферой, которая устремилась в небо, где открылось окно, испускавшее свет. Колосс боролся, пытаясь остаться, зацепиться щупальцами и отростками хоть за что-то, но его влекло вверх. Его словно уносило мощнейшим течением. Ад не смог удержать Кайя здесь.
Почти пропав в ослепительном свете, последняя тентакля схватила Гейлу и потащила с собой. Боль ушла, и на какое-то время окутала комфортная тьма. Почему-то стало холодно. Послышался звук, который становился всё громче. А потом голос:
— Что, сука, не дежурство, так жмурики. Всех троих в рафик грузи!
— Эээ… Стой, вроде бы дышит… Пульс есть!
— Что? Смотри, второй тоже! Свят-свят-свят… холодный же был! Ты куда, блин, смотрел!
— Да отвечаю, дохляк! Мамой клянусь!
— А третий?
— Не, этот глухарь. Синий весь.
— Хрен с ним, гони!
— В морг?
— Ты идиот⁈
Конец
