там, в пламени, были те, кого она потеряла, но, кажется, могла обрести снова. И Сольге сделала ещё один шаг.
— Вернись!
— Уходи, девочка, — сказал Толфред.
— Я не хочу. Я хочу быть с тобой, даже если ты не признаешь меня сестрой.
— Ты всегда ей останешься. А сейчас уходи. Здесь опасно.
Это было так больно, словно каждый шаг в сторону от огня, вытягивал из Сольге кусочек души, или даже жизни. А голос звал:
— Вернись, моё сердце, вернись, Сольге.
***
Она очнулась на руках у Шо-Рэя. Рядом стоял на коленях перепуганный Янкель. За его спиной — Доника. А чуть дальше — Сёстры.
— Кто у тебя остался в погибшем мире? — спросила Альез. В голосе её гремели битвы и раздавалось эхо тронных залов.
— Брат и возлюбленный, — ответил вместо Сольге Янкель.
— Это плохо. Теперь ей не будет покоя. Мир будет тянуть её за собой, пока не затянет обратно. Слишком прочна её связь.
Сольге показалось, что объятия Шо-Рэя стали чуть крепче.
— Почему вы не удивились? — вырвалось вдруг у неё. — Почему вы не удивились, когда увидели нас?
Сольге вырвалась из рук мага и встала перед Сёстрами, исполненная гнева и боли.
— Птина ведь разрушила не первый мир, да? Были и другие? И их вы тоже отправляли искать свою сестрицу?
— Сольге, не надо!
— Молчи, Янкель! Надо. Так как? Они нашли, а вы опять упустили? И где они теперь, те, что были до нас?
Сольге была так зла, что не видела ничего вокруг себя. Ни того, что Доника ойкнула и спряталась за спиной Янкеля, пока тот умолял Сольге остановиться. Ни того, что Шо-Рэй молча встал рядом с ней, готовый заслонить её от гнева Сестёр. Она видела только глаза, что не давали ответа: печальные — Рийин, один золотой, обожжённый горящим миром, другой серебряный, строгие, готовые вспыхнуть яростью — Альез и задумчивые, с поволокой — Викейру.
Сёстры переглянулись. Альез раздражённо дёрнула плечом, Викейру кивнула, Рийин покачала головой и ответила:
— Нам нет нужды лгать вам. Возможно, ваш мир не последний, который разрушит Птина, но он навсегда останется первым. И мы постараемся уберечь те, что остались или когда-нибудь будут созданы. Но вот наш отец… Он — Создатель, уцелевшие, и иногда бывает не доволен своей работой. Случалось, что Сахо разрушал даже то, что почти доделал. И мы видели других уцелевших, бродивших здесь, как и вы. Но что с ними стало потом, мы не знаем. Не обо всех знаем… Отец не всегда посвящает нас в свои дела.
Запал Сольге постепенно угасал, уступая место слезам, но вопросы ещё оставались. Задать их она не успела — перебил взволнованный голос Янкеля:
— Вы можете помочь Сольге, о Небесные Сёстры? Чтобы наш мир не утянул её за собой.
— Мы можем лишить её памяти, — хрусталём прозвенел голос Викейру, — и тогда связь будет разорвана. Мир больше не будет иметь над ней власти.
Сольге почувствовала, как облегчённо выдохнул Шо-Рэй, как обрадовался Янкель, но саму её что-то беспокоило.
— Я забуду всех? Их тоже? — она кивнула на мага и помощника.
— Да.
— Но мы ведь сможем познакомиться снова! — воскликнул Янкель и осекся — Сёстры покачали головами.
— Нет, уцелевший. Вы не сможете снова узнать друг друга. Вы никогда не должны будете встречаться. Иначе, память вернётся, и мир возьмёт своё.
— Вы говорили, что не знаете, что случилось с другими уцелевшими. Вы не можете…
— Можем. Не торопись обвинять нас во лжи. Мы сказали, что знаем не обо всех. Однажды мы пытались спасти двоих…
Янкель снова что-то хотел сказать, в этот раз перебила Сольге:
— Значит, чтобы выжить, я должна буду остаться одна? Даже если вы восстановите наш мир?
— Да.
— Я не хочу.
— Сольге! — воскликнули разом и Шо-Рэй, и Янкель.
— Нет. Кроме вас у меня никого не осталось. А найдём ли мы Птину…
До сих пор никогда она не слышала столько мольбы в голосе мага:
— Ты сможешь жить.
— Я и так смогу. Он не получит меня, Шо-Рэй. Наш погибший мир никогда не получит меня, если вы будете рядом.
Ей показалось, или Сёстры действительно одобрительно переглянулись?
— Показывайте, где искать Птину.
***
Дорога к миру, в котором укрылась младшая дочь Сахо, была не столько долгой, сколько неясной. То и дело из мутного, молочно-белого ничто показывались полупрозрачные то ли шары, то ли пузыри. Викейру прислушивалась к ним, присматривалась, но каждый раз качала головой и проходила мимо. У одного задержалась чуть дольше. У того, который повёл себя, как раненое животное: то отступал, боясь незнакомых рук, то подходил ближе, в надежде на помощь.
— Она здесь.
Мир замер на месте, дрожа и мерцая.
— Это мир Сахо, — сказала Рийин, — у нас в нём почти нет власти. И всё же благословение любой из Сестёр даст вам лучшую судьбу из возможных.
Выбор предстоял непростой. Первым решился Шо-Рэй, но его перебили.
— В тебе ведь была моя метка, уцелевший, — задумчиво спросила Викейру, — почему я не чувствую её сейчас?
— Она выгорела. Я потратил последние капли силы на то, что было важнее магии.
Сольге вздрогнула. Она вспомнила тепло на израненной спине и вдруг поняла, почему Шо-Рэй не боялся вернуться в Мир-Махем. «Лишись своей силы или обуздай её», — так ведь сказал ему когда-то король? О Шо-Рэй…
— Очень жаль, — Викейру была искренна, — ты мог бы достичь многого и в новом мире, уцелевший.
— Оно того стоило, — отрезал, нет, уже не маг и повернулся к Альез. — Ныне я прошу твоего благословения, Красная звезда.
Она кивнула и коснулась руки Шо-Рэя:
— Ты получил его, уцелевший.
— О Викейру, я прошу твоего благословения, — поклонился Янкель и был удостоен.
Доника, скрывавшаяся до сих пор за его плечом, и прильнувшая так, что Янкель только и делал, что смущался и краснел да косился, разглядывая, выступила вперёд. Скуластая, с кошачьим разрезом глаз, темноволосая, Доника вовсе не выглядела робкой пташкой, но рядом с Сёстрами и Шо-Рэем, да даже по сравнению с Сольге, казалась такой малышкой, что первой, хоть и не единственной мыслью Янкеля, было защитить её от всего, чего только можно.
— Я выбираю тебя, Альез, — смело сказала Доника и получила своё благословение. Только Янкель немного расстроился.
Викейру взглянула на Сольге, ожидая её просьбы, но та повернулась к другой Сестре.
— Я прошу твоего покровительства, Рийин.
Близнецы нахмурились, но ведь было сказано: благословение любой из Сестёр. Рийин просияла и ласково поцеловала Сольге в лоб:
— Отныне мой дар пребудет с тобой, дитя.
И всем почему-то показалось, что Сольге получила гораздо больше, чем просила.
