Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Конечно, нас милиция замучила, особенно когда Юлю нашли, номуж настоял, чтобы нервную систему ребенка щадили. Вы знаете, мне показалось,она успокоилась. Конечно, Юлю жалела, но сама вызвалась в школу идти, отцусказала, что больше у нас с ней проблем не будет. Я поверила... Такой ужас сЮлей, они же подруги... Катя не глупая, понимает, что во многом Юля самавиновата, то есть я не хочу сказать... ох, господи... одним словом, мы былиуверены, что это для нее хороший урок и она действительно... Вчера вечером онабыла сама не своя. Какая-то задумчивая, нас вроде бы и не слышит. Отец пробовалс ней заговорить, а она: голова болит. А утром... утром она пошла в ванную ивскрыла себе вены.
– Крови много потеряла? – спросила я.
– Слава богу, нет. Она испугалась, закричала, самадверь открыла. Мы проснулись... у мужа сердечный приступ, я... я едва с ума несошла. – Она положила руку на живот и вздохнула. – Стараюсь держатьсебя в руках, но не получается. Боюсь за маленького...
– Что она испугалась, это хорошо. Но попытку, выговорите, все же повторила?
– У нее была истерика. Катя сорвала бинты, кричала, чтовсе равно жить не будет. Вот я вам и позвонила.
Просто не знала кому. А вы... вы в курсе наших проблем...Может быть, скажете, что нам делать?
– Я бы хотела поговорить с Катей, – вздохнула я.
– Вряд ли это возможно...
– Я все-таки попробую. – И, не дожидаясьвозражений, направилась в комнату Кати.
Мне показалось, что она спит, глаза закрыты, дышит тихо ировно, я пристроилась в кресле, стараясь не шуметь и не потревожить ее, но тутКатя открыла глаза.
– Это вы? – спросила она испуганно.
– Как видишь, – не стала я спорить.
– Вы зачем пришли?
– Поговорить.
– О чем?
– И о тебе тоже. Ты можешь продолжать жалеть себя,портить жизнь отцу и гнить заживо. А можешь сделать по-настоящему доброе дело.Помочь найти тех парней Для этого надо не побояться и рассказать правду.
– Вы откуда узнали? – забеспокоилась она. –Вы ведь не просто так сказали? Мачеха как-то узнала?
И отец знает?
– Нет. Но рассказать им надо. Чтобы они тебе помогли.От того, что ты молчишь, ничего не изменится, в хорошую сторону уж точно.
– Это... это правда лечится?
– Я не врач. Но думаю, что безнадежные ситуации бываютредко, а твоя совсем не безнадежна. Так что давай думать о будущем. И чемменьше в нем будет всяких подонков, тем лучше для всех. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю.
– И по-прежнему начнешь утверждать, что ничего непомнишь?
– Они же убьют меня, – сказала она тихо. Логики вее словах ни на грош, потому что бояться странно, коли уж она сама намереваласьпокончить с собой. Но передо мной был несчастный ребенок, и о логике я забыла.
– Никто тебя не убьет. Юля погибла потому, что помочьей было некому, так уж сложилось. А за твоей спиной милиция, семья, я, в концеконцов. Рассказывай. Все, что можешь вспомнить. – Я незаметно включиладиктофон, впрочем, вряд ли Катя что-то видела вокруг.
– Я... – жалобно начала она. – Вы только отцуне говорите. У него сердце больное. – Мне опять хотелось возразить, что обэтом надо было думать раньше, но я смолчала, и девочка, покусав губы,продолжила:
– Мы с Юлей пошли к Горбатому мосту... только неспрашивайте зачем. Пошли, и все. Там всегда народ, весело.
Хотели пройтись по парку. А что? Это ведь не запрещено,верно? А на входе к нам тетка привязалась, здоровенная такая. И стала насгнать, Юля ей ответила, грубо, конечно, а та ее ударила. С такой теткой развесправишься... Мы ушли, но здорово разозлились. Почему это мы не можем гулятьтам, где нам хочется? – Чувствовалось, что она тянет время, боясь перейтик главному. Я решила быть терпеливой и согласно кивала. – Ну, вот, мыпошли, и вдруг эти, на «Жигулях». Предложили прокатиться, мы согласились. Что вэтом плохого? Потом предложили выпить. Я вам правду рассказывала, я как выпила,так сразу и вырубилась. А когда очнулась, оказалось, что я в каком-то подвале.
Она невидящим взглядом уставилась в стену напротив и опятьзамолчала. Ее начало трясти, пальцы сжимались в кулак, потом она зябкопоежилась, перевела взгляд на меня.
– В подвале? – переспросила я, боясь, что у нееначнется истерика.
Она кивнула:
– Там окон не было.
– Подожди. Там не было окон, и ты решила, чтонаходишься в подвале?
– А где же еще?
– Комната без окон еще не значит подвал. Постарайсявспомнить, как это место выглядело?
– Ну... просто комната, дверь железная. Окрашенныестены, кажется синие, в углу какие-то коробки. Я лежала на диване, старый такойдиван, грязный. Мне стало плохо, меня вырвало, было очень стыдно, а ещестрашно, потому что я ничего не понимала. Я подошла к двери и стала стучать.Очень долго никто не открывал, потом дверь открылась и вошел Саша, который мневодку наливал. Он очень разозлился, когда увидел, что меня вырвало, обозвалсвиньей. Я стала проситься домой. Он меня толкнул и сказал: «Заглохни», язаплакала и спросила, где Юля. Он ушел. Вернулся с ведром и тряпкой, велел мневсе убрать. Я не хотела, но он меня заставил, руку мне больно вывернул. Я сталаубирать, и меня опять вырвало, а он начал меня бить, даже ногой пнул. Язакричала, а он пригрозил, что язык мне вырвет, и ушел. Я сидела и плакала иничего не могла понять. Страшно очень было. Потом они вдвоем пришли, с Валерой.Вошли и смотрят, а Саша говорит:
«Видишь, эта дрянь все здесь облевала. Толку от нее небудет». Он сказал, что я вонючка. Так и сказал. А Валера засмеялся."Да, – говорит, – товарец никудышный.
Она ни на что не годится". И стали смеяться. А потом...потом этот Валера подошел и стянул с меня кофту, ухватил за грудь и сталтискать, и говорит: «Чего добру пропадать?» А Саша в ответ: «До нее дотронутьсяпротивно». Тот засмеялся: «Ну, не скажи». И он... он... – Она закрыла лицоруками. Она не плакала, а судорожно тряслась. – Они делали со мной ужасныевещи. Я даже не знала, что люди бывают такими... что так можно...
Я кричала, а они смеялись. Сначала этот Валера издевалсянадо мной, а Саша курил и смотрел, потом он тоже... Я не хочу об этомвспоминать.
– Я понимаю, – сказала я как можно мягче.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
