class="p1">Вскрикиваю, но вновь поднимаю на него взгляд. Пусть подавится моей ненавистью.
— Сраная тварь, — рычит мне в губы, хватает кисти рук и наматывает на них верёвку.
Я не сопротивляюсь.
А он дышит разъярённо.
Хватает за бёдра и закидывает моё тело на своё плечо.
Оказавшись в сарае, сажает меня на стул. Моё сердце в любой момент готово проломить грудную клетку.
— Я тебя ненавижу! — свирепо, громко.
Так, что собственные уши закладывает.
— Ненавидишь? — хриплый голос врывается в слух, и я вздрагиваю.
Хищный оскал сменяется рваным дыханием. Его лицо так близко, что чувствую жар из его рта на своих щеках. Отворачиваюсь, закрыв глаза.
Не позволяет.
Сильно сжимает мой подбородок пальцами, притянув к себе, впивается в мои губы. Жадно. Будто голодный зверь. Душу из меня вытягивает, чтобы распять.
Стараюсь вырваться, но руки связаны. И ноги. Я прикована к стулу, и у меня нет ни единого шанса на спасение. Тут нас никто не найдёт. Никто не поможет.
И я во всём виновата сама!
Как же угораздило так вляпаться!?
Я точно знаю, что не люблю этого мужчину. Никогда не любила. Но мне понадобилось время, чтобы разобраться в собственных чувствах и эмоциях, проанализировать и сделать этот простой вывод:
Я ЕГО НЕНАВИЖУ!
Пока разбиралась, потеряла всё. Своего любимого мужа. Своего ребёнка. Себя.
Себя жалко меньше всех. Здесь мне и место.
Мужчина понимает, что я не собираюсь отвечать на его поцелуй взаимностью, отрывается от губ и заглядывает в глаза так, что накрывает панической волной страха. Я уже готова принять любой исход ситуации, в которой оказалась, и прошу небеса лишь об одном. Чтобы эти муки быстрее закончились.
Я люблю свою жизнь.
Любила.
А сейчас ничего не осталось.
Терять мне нечего.
Он может сделать со мной всё, что захочет.
— Скажи, что любишь меня, прошу, — умоляюще шепчет зверь, склонив голову мне на колени.
— Ненавижу! — шиплю.
— Скажи, что будешь со мной всю жизнь, — с надрывом, почти плача.
— Никогда! — брыкаюсь, стараясь распутать верёвки.
Тщетно.
— Значит, ты не достанешься никому, — встаёт, бросив на меня презрительный взгляд.
Отходит, берёт в руки канистру и щедро льёт на деревянный пол. Пахнет едко и неприятно. Бензином.
— Что ты собираешься сделать? — глаза расширяются.
Молчит. Открывает вторую канистру и плещет на стены. Я понимаю, что будет. Старенький сарай вспыхнет, как спичка, и сгорит за считанные минуты. И я вместе с ним. По щекам катятся горькие слёзы.
Мужчина достаёт из кармана джинс зажигалку и подходит ко мне.
— Последний шанс. Скажи, что любишь меня!
Вместо ответа я плюю ему в лицо. Достаточно красноречиво.
— Ты сама напросилась! — перед глазами мелькает его опасная улыбка.
А в следующий момент пол и стены окутывают жаркие языки пламени.
47
Гори всё синим пламенем!
Мои надежды вернуть Алису таят, как дым. Растворяются, медленно и бесследно. Я получил её тело. Взял силой. Трахнул, наконец-то разорвавшись в незабываемой волне экстаза. У меня даже тело тряслось, когда кончал. А уставшая от сопротивления Алиса обмякла в моих руках, превращаясь в пластилин.
Я думал, что смогу вылепить из неё всё, что мне нужно. Послушную сексуальную рабыню. Служанку.
Но её душа оказалась слишком строптивой, и я не смог её приручить, как бы не старался.
Я знал, чем закончится сегодняшний день. С самого начала знал. Я бы не смог отпустить её никогда. Не выдержал бы жизни без неё. Раз не хочет становиться моей даже под угрозой смерти, значит не достанется никому. Я жадный. Я не хочу делиться с кем-то тем, что по-праву должно принадлежать мне. И только мне.
Да, я проебался.
Своими импульсивными выходками сам же вырыл себе могилу. Своими же руками себя закапал.
Мне нужно было выждать, и она приплыла бы ко мне. Её манило. Влекло. Я это чувствовал. Но не смог терпеть, мне нужно было всё и сразу. Вся Алиса должна была по щелчку пальцев стать моей.
И она станет.
Смерть заберёт нас обоих, и в этом моменте мы останемся вместе навсегда. Истлеем, станем пеплом, на котором после зацветут красивые цветы нашей любви.
Беспощадное пламя заливается вокруг, а я смотрю в её напуганные глаза, ставшие стеклянными и выразительными. В зрачках отражается бушующий огонь.
Я падаю перед ней, кладу голову на её колени, предвкушая скорый конец. И мне так сладостно от мысли, что мы уйдём с этого света вместе, что я пьянею и теряю рассудок.
Наша история стоила такого яркого финала.
Огонь трещит, набирая силу. Алиса начинает кашлять от дыма и снова трепыхается, пытаясь вырваться. Она не хочет приминать свою судьбу, не хочет умирать, но ничего не сможет сделать.
Я всё решил за нас двоих.
Позади падает балка с крыши, раздаётся жуткий грохот. Девушка вскрикивает и плачет, зовёт на помощь. Её никто не услышит. Никто не придёт.
Закрываю глаза, когда дышать становится сложно. Чувствую жаркую волну — предвестник смерти. Огонь скоро доберётся до нас.
Раздаётся посторонний шум, и я вздрагиваю всем телом.
— Жеееня! — верещит Алиса.
В её голосе столько надежды и счастья, что я цепенею.
Один миг, и хлипкую дверь сарая выбивают с ноги. Я тут же поднимаю взгляд. Там, за полыхающими языками огня, в дверном проёме грузный силуэт мужчины, который пришёл помешать осуществиться моему желанию. Руки сами сжимаются в кулаки, но едва я успеваю встать, как мне прилетает по голове чем-то тяжёлым.
Отшатываюсь, и агония жаром проносится по телу. Футболка вспыхивает, я задыхаюсь горячей болью и перестаю соображать, стараясь совладать с пожирающей меня стихией.
Я ненавижу Захарова.
И хочу закричать об этом, но крыша обрушивается. Закрываю голову руками, прежде чем отключиться.
…
Я всё ещё слышу, как трещит огонь. И мне мерещатся сине-жёлтые языки, ненасытно облизывающие деревянные доски и посылающие яркие искры в воздух.
Морщусь, чувствуя боль.
Открываю глаза, и тут же захлопываю их обратно из-за яркого света.
— Алиса, — слышу родной голос, ласкающий слух и тешащий моё сознание.
Я умерла.
Я почти в этом уверена.
— Алиса, — слышится вновь, и я открываю глаза более уверенно.
— Что произошло? — осматриваю свои ноги, обтянутые бинтами.
— Ты потеряла сознание, — шепчет муж, смотря на меня как раньше, с трепетом и любовью. — И у тебя ожоги второй степени. Я вовремя успел. Ещё пара секунд, и…
Женя замолкает резко и сжимает в руках прохладные простыни на моей кровати. Сглатываю ком в горле, мешающий дышать, осматриваюсь.
— Я в больнице?
— Да.
Муж кладёт голову на мой живот. Всхлипывает. А я
