Книга Дети новолуния - Дмитрий Поляков (Катин)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Не дождавшись ответа, Алишер, когда-то за приличную плату сопровождавший караваны в здешних краях, повернул коня и, сбиваясь на бег, быстро вернулся назад.
Солнце залило долину свежим утренним светом.
Пауза затянулась, и Субэдей намеревался уже вновь послать Алишера к бунтовщикам, чтобы повторить предложение, когда произошло нечто неожиданное. Сперва послышались мужские голоса, много мужских голосов, которые слаженно тянули одну бесконечно повторяющуюся скорбную интонацию. Спустя некоторое время в разных местах крепости среди остывших руин стали появляться люди. Страшно измождённые, в крови и саже, они подходили к краю стены и, постояв секунду, безмолвно падали вниз. На смену им поднимались новые и также бросались в бездну. Это были мужчины, крепкие, полные сил. Женщины с детьми на руках, старухи, опирающиеся на локти своих сыновей. Это были старики с клюками и подростки, муллы и наложницы, тюремщики и евнухи, кузнецы и поэты, беи с мальчиками и попрошайки. Ветер отчаянно рвал на них одежды, путал волосы. Постояв на краю, они безропотно делали шаг вперёд. Многие плакали, но никто не рыдал в голос. Потом смолкли и поющие голоса мужчин, поскольку муэдзины последовали за остальными. Раздавались лишь стоны тех, кому не посчастливилось разбиться насмерть.
Последним на стену выполз Кипчудук. Грузный, страшный, с растрёпанной синей бородой, он задержался дольше других; с трудом, опираясь на саблю, поднялся на ноги и жадным взором обвёл ряды монгольских всадников. Сперва он бросил саблю, и она мягко упала на тела его дочерей, потом прыгнул сам.
Монголы равнодушно наблюдали. Им было всё равно. Прошло время, прежде чем они неспешно со всех сторон двинулись к крепости, ворота которой так и остались заперты изнутри.
10
— А что, этот твой Будда богатый был человек?
С луком за спиной и притороченным к седлу колчаном, каан вместе с Лу Ю ехал по широкому полю, полному высокой, до самого колена коня, ярко-зелёной травой. Ветер загребал её пятернёй то в одну сторону, то в другую.
— Он был принц. Конечно, богатый. У него был дворец, слуги.
— Получается, ваш бог — просто хан.
— Нет, он бросил свой дворец, потому что увидел бедность, болезни, смерть. И сам сделался нищим. Сам, понимаешь?
— Ради чего это? Вот если я брошу всё и стану нищим, что будет?
— Нет, главное не в этом. Он был принцем, нищим, а стал Буддой. Этого мало, что-то изменить в своей жизни. То есть снаружи. А он высвободился из себя. Ну как это? Переместился. Обрёл нирвану… Я не знаю, как сказать.
— У нас есть такие шаманы. Смотришь — вроде он. А так, говорит, Небо видел, с духами разговаривал.
— Ну, как сказать… Просветление. Когда свет — в самом тебе. И смерти нет.
— Как это нет?
— Смерти нет. Потому что ты знаешь… владеешь собой. Ты переходишь из одного тела в другое, из одного состояния — в другое. И так вечно. Тело — не важно. Как одежда.
— Смотря куда, — усмехнулся старик. — Если в приличного человека переходишь, богатого, сильного, тогда, конечно, хорошо. А если в раба, тогда как?
— Ему не важно. Ничто не сравнится с нирваной. Земная жизнь — лишь отблеск того, что скрыто в каждом человеке.
— Значит, Будда просто задумался.
— Не знаю… Может быть, так.
— Разве можно поклоняться человеку, который просто задумался?
— Он познал правду, — помолчав, ответила женщина.
— Э-э, что правда, — скривился старик. — Я тоже знаю правду. И ты знаешь правду. Зверь тоже правду знает. Что с того? И куда ни кинь, правда — всегда в силе.
Каан остановил коня, замер, втянул в себя воздух, осторожно снял лук с плеч и заправил стрелу. Он словно впивался в окружающее пространство, словно старался слиться с ним. Через мгновение из травы выпорхнул рябчик. В ту же секунду стрела каана сбила его. Они подвели коней к трепещущему пёстрому комку.
— Вот видишь, — сказал старик мрачно. — Лучше хорошо знать это, — он обвёл рукой поле, — чем это, — и постучал себя по груди. — Во всяком случае, будешь сыт.
— Зажарим?
Он брезгливо поморщился:
— Э-э-э, птицу есть, что это?
Уйдя пониже, в подбрюшье гор, каан задумал охоту (дело почти священное для монгола), приготовление к которой мало чем отличались от военной операции. Решено было широким охватом взять холмистую долину, покрытую редкими лесами и выступающими ни с того ни с сего коронами скал. Целый тумен рассредоточился по огромной территории, чтобы скоординированными действиями загонщиков и ловчих вывести на открытое поле всю живность, обитавшую в здешних краях.
Как ни странно, но каан почему-то не испытывал ожидаемого азарта от охотничьих хлопот. А ведь именно эта забава всю жизнь доставляла ему самую сладкую радость. Что-то мучило его, точило, словно угроза, о которой знаешь, что она обязательно где-то есть, но которую не можешь не то что обнаружить, но даже понять, откуда она возникнет. Тонкий нюх хищника томился предчувствием утраты.
Кешекент не оставил в нём никакого следа. Он даже не распорядился сровнять его с землёй. Однако запах живой крови возбудил. И оттого страстное желание вернуться наконец назад в степь столкнулось с безотчётной жаждой битвы. Он то рассылал во все концы требования отчёта о состоянии дел, а получив, не мог вспомнить, с чего это; то погружался в охотничью лихорадку и загонял коней насмерть; то дни напролёт лежал в юрте, уткнувшись в одну точку перед собой; то учинял расправу, казнил и миловал, вёл отряды карателей по одному лишь намёку на смуту; то спал. Он мёрз и изнывал от жары одновременно. Ему как-то неможилось, и однажды, наблюдая с высокой скалы за манёврами загонщиков, он между прочим сказал сидящей сзади Лу Ю:
— Я так думаю, что вскоре мы пойдём к тебе в гости. Хочешь царство?
Он сказал это так, бездумно, вовсе не желая идти походом в Си-Ся, и сразу забыл о своих словах. На самом деле он готовился к возвращению в Керулен, это знали ближайшие орхоны и потихоньку уже снаряжали кибитки.
Ночью он спал, как всегда, тревожно. Лёжа на плоской войлочной кошме, ничем не отличающейся от той, на какой спал в детстве, старик ворочался с боку на бок и время от времени постанывал. Ему опять снился этот буйвол, который был его матерью, и опять он не мог решиться кинуть в него копьё. Буйвол глядел влажным глазом и не двигался с места, словно предлагал ему самому принять решение. Но он не мог. «Не знаю, — говорил он, страдая, — если ты буйвол, я убью тебя, но если ты мать моя, как поднять на тебя руку?» Буйвол молчал. Вдруг откуда-то вырвалась птица. Он вскинул копьё к плечу. «Осторожно!» — крикнула мать.
Каан открыл глаза. Сверху, из самого купола юрты, на него падало голубое в свете луны остриё ножа. Он успел увернуться — нож лишь царапнул висок. Откатившись в сторону, каан вскочил на ноги. В темноте кто-то готовился к нападению. Прыжок! — непроизвольным ударом локтя он отбросил от себя чьё-то лёгкое тело, нагнулся и сильно дунул на угли. В слабом свете вспыхнувшего огня в глубине юрты он разглядел Лу Ю. На ней была одна короткая белая рубашка. Обеими руками она сжимала клинок.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дети новолуния - Дмитрий Поляков (Катин)», после закрытия браузера.