которые касаются тайны следствия, освещены нами не будут. Всё, что сообщит свидетель Хью Барбер — это сведения, известные только ему и не проверенные следствием, им не дана надлежащая оценка. Учитывая сложность и особый резонанс дела, прошу не делать резких сообщений в печати. Это может усложнить как поиск убийцы, так и ход следствия в целом. Раньше мы не организовывали подобных встреч, но принимая во внимание срочность расследования и недопущение новых преступлений, мы вынуждены пойти на контакт с любыми источникам информации.
— Значит ли это, уважаемый комиссар Дюпон, что Хью Барберу не будут предъявлены обвинения? — спросила ушлая Лиза Шульц.
— Сейчас — нет. Но это ничего не значит. Поверка в отношении роли Барбера в этом деле будет проводиться наиболее тщательным образом. Если в его действиях будет усматриваться состав преступления, то ему потребуется адвокат. Но герр Барбер не захотел приглашать адвоката, это его право.
— Но и обвинений Барберу не выдвинуто, — уточнила Лиза Шульц.
— Нет, не выдвинуто, — терпеливо подтвердил комиссар. — Хотя в полицию поступило заявление, в котором прямо указано на причастность Барбера к совершению преступления на вилле «Синий вереск». Приступим.
Хью встал со стула, хотя жестом комиссар предложил ему сидеть.
— Я расскажу то, что мне известно и сказанное мной может расцениваться как угодно, но всё, о чём мне известно, подтверждается доказательствами, — Хью похлопал по стопке папок и документов, — эти материалы я могу передать в распоряжение следствия именно в присутствии прессы, не опасаясь тем самым, что они исчезнут. Также я предупреждаю, что свой рассказ я записываю на диктофон, и запись моего рассказа будет передана представителям СМИ, опять же для моей безопасности и сохранности переданных улик.
Члены группы по расследованию преступлений переглянулись. Вопреки ожиданиям Хью, никто из них не засмеялся и даже не хмыкнул.
— Я не обвиняю в коррупции никого из присутствующих здесь, однако, не стоит забывать, что один раз дело о пожаре на вилле «Синий вереск» уже было расследовано, и, как теперь выясняется, недостаточно тщательно. А единственный, кто собрал полные и достоверные факты о пожаре, — Густав Граббе был уволен из органов полиции. Я не хочу, чтобы подобное повторилось.
— Приступайте к существу, — недовольным голосом перебил его комиссар.
— 14 августа 1984 г. в компанию «Барбер, Свенсон и сыновья» обратилась некая дама, которая представилась как Лилиан Майер. Она заключила договор с нашим детективным агентством, при этом она сообщила, что просит найти девушку с картины Бориса Казарина «Ангел», которая была выставлена в Мюнхенской картинной галерее. Заказчик контракта считала, что её пропавшая много лет назад внучка — Юджина Майер не утонула в Шельде, а выжила и выросла. Также она указывала на то, что Юджина Майер посылает ей угрожающие письма. Копии писем у нас не сохранились, а остались только фотокопии. На фотокопиях видно, что письма и конверты обрабатывались дактилопорошком, но отпечатков пальцев обнаружено не было. На предмет микрочастиц и волокон документы не проверялись. Детективное агентство допустило ошибку, которая, собственно, и стала причиной всех развернувшихся событий. Мы со Свеном Свенсоном не проверили личность посетительницы. — Хью оглянулся на Свена, тот сидел с непроницаемым лицом, лишь коротко кивнул Барберу. — заказчик передала мне дневник Юю Майер, на котором имелись отпечатки пальцев девочки.
Я приступил к выполнению задания. Довольно скоро я нашёл портретиста и его модель в Мюнхене. Мне удалось познакомиться с ними, и я получил предметы, принадлежавшие девушке, с которых я снял отпечатки пальцев. Через знакомого эксперта я получил заключение о том, что отпечатки пальцев с личных вещей девушки с портрета и с дневника Юю Майер идентичны. Также мне удалось похитить черновики литературного эссе, графологическая экспертиза показала, что знаменитый дневник Юю Майер и литературное эссе написано одним и тем же лицом. Однако, доставить девушку в Антверпен мне не удалось, она почувствовала опасность и скрылась от меня. Тем временем, заказчик по контракту перестал выходить на связь. Я заподозрил какой— то подвох, и передал представителю заказчика — некоему Юргену Баху недостоверные сведения о найденной натурщице, скрыв её идентичность Юю Майер. Сам я решил продолжить расследование из чисто профессионального интереса. Лилиан Майер вскорости встретилась со мной и господином Свенсоном. Сначала она скандалила, требуя объяснений от нас по предмету расследования, напрочь отрицая, что заключала с нами какие-либо контракты. Затем она потребовала прекратить расследование и настаивала на передаче ей подлинных материалов расследования, и мы, понимая, что нарушили её право на тайну частной жизни, возвратили ей все документы, которые удалось добыть. В том числе я вернул подлинный дневник Юю Майер, эссе, вещи с отпечатками пальцев из дома Юю Майер в Мюнхене, два рисунка, выполненных Юю Майер.
Юрген Бах также скрылся, найти его место нахождения мне не удалось, но я не уделил этому вопросу должного внимания, в чем раскаиваюсь.
Мне удалось встретиться с психиатром Губертом Зильберштейном, предлагаю послушать его рассказ.
Хью Барбер включил диктофон, по мере прослушивания записи, лицо комиссара полиции вытягивалось, остальные участники встречи недоумённо переглядывались. По окончании прослушивания, Хью добавил:
— Эта версия противоречила тому, что мне стало известно от профессора Бреццеля, который в частной беседе со мной полностью поддержал данное им заключение о невменяемости Юджины Майер. Поэтому я запасся заключением психолога, которая специализируется на работе с подростками с девиантным поведением — Люси-Мэй Иэн.
Журналисты, которые были, судя по всему, знакомы с Люси-Мэй удовлетворённо закивали. А Хью, ободрённый продолжил, — так вот, мадемуазель Иэн утверждает, что автор дневника Юю Майер, как и автор эссе никаким психическим расстройством не страдают, в том числе шизофренией и пироманией. Проверяя эту версию, я встретился с Константом Смолландом, место нахождения которого я вам сообщить категорически отказываюсь, так как сам Констант просил меня о сохранении этой тайны. Предлагаю послушать запись его опроса. Запись изготовлена 9 сентября текущего года, то есть три дня назад.
Хью снова включил диктофон. Комиссар сидел мрачнее тучи. Журналисты строчили в блокнотах, многозначительно ухмыляясь. После прослушивания записи, Хью добавил:
— Меня интересовали события 1972 года, и поэтому я «копал» в том направлении, так как считаю, что корень всех бед в отвратительном качестве расследования инцидента на вилле «Синий вереск». Со мной поговорила Кристин Белли, бывшая невеста Якоба Майера. Она сообщила мне, что Якоб Майер собирался тайно продать свои акции владельцу транснациональной корпорации «Фуд продактс
