— И где я оказался неправ? Костин, насколько мне известно, оказался главным свидетелем по делу.
— Неправ ты оказался в том, что решил меня использовать для каких-то своих целей. Вот они меня и интересуют.
— Каких целей? О чём ты говоришь? — Фирсов умел прикидываться дурачком. — Не понимаю, о чём ты.
— Я говорю о том, что благодаря тебе Костин сообщил всем о том, что Фёдоров был единственным посетителем Костомарова, а также о том, что между ними имелся конфликт. Благодаря этому, «золотой мальчик» стал главным подозреваемым, а затем и обвиняемым.
— В чём же я неправ? — с удивлённым видом спросил Фирсов.
— В том, что вся исходная информация, которую ты мне сообщил, полная туфта. — повысил голос Семёнов, закипая.
— Ты ошибаешься.
— Ошибаюсь?! — Семёнов взорвался. — Хорошо. Итак, ты привёл мне Костина, который сообщил всё, что мне было необходимо — он указывал на Фёдорова, как на убийцу, разве что прямо не говорил об этом! Он подтвердил это в ходе допроса, я сам его допрашивал. — тут Семёнов на секунду замялся. — Затем ты сообщил мне данные свидетельницы, соседки Костомарова, которая с твоих слов видела Фёдорова в день убийства у дома убиенного. И с ней я тоже разговаривал сам, она, конечно, сообщила информацию не так как ты, но я решил и эту проблему. Каждый из этих свидетелей по отдельности ничего не значил. Но вместе они создавали картину, которая позволила мне без сомнений отправить Фёдорова за решётку. — пока следователь говорил, речь его становилась более спокойной, как и тон. — теперь я понимаю, что и Селемякина, и Костин ничего не знали. Значит, ты использовал меня. Для чего? И почему Фёдоров?
— Олег, ты в своём уме? Ты же сам их допрашивал.
— Фирсов, прекрати! Меня не интересуют ни твои оправдания, хотя ты этим заниматься и не будешь. Я хочу знать, зачем и почему именно Фёдоров!
— Почему он? — спокойно переспросил оперуполномоченный и решив видимо расставить точки на i, продолжил — Фамилия его понравилась. Или не понравилась, какая разница. С такими как ты можно любого в тюрьму отправить.
— Что?! — Семёнов вскочил из-за стола. — И это мне говоришь ты? Ты?!!! На тебе клейма ставить негде! Скольких ты отмазал?! Десятки или сотни преступников?!
— Ну и что? Зато я не отправлял в тюрьму невиновных.
— А я значит отправлял?!!!
— Конечно. И, кстати, Фёдоров в их число входит.
— То есть он у нас невиновный.
— Точно я этого не знаю, хотя это и не имеет никакого значения, но в настоящее время он в тюрьме только из-за тебя.
— Ты так и не ответил, зачем тебе всё это нужно было. — Семёнов был взбешён, но держал себя в руках. Пока.
— А затем, что я привык зарабатывать деньги. И ты мне помог очень хорошо заработать. Ты так самовлюблён, так любишь говорить о Законе, что сам забыл, когда перешёл черту и присоединился к нам грешным. — Фирсов улыбнулся. — Я это использовал. Тебе, Олег, ведь что надо было? Подозреваемый. Ты его получил. Дальше мне ничего делать не пришлось, ты сосредоточился на нём, подогнал или создал под этого подозреваемого нужные доказательства. Всё, дело ушло в суд.
— А как же Костин? Его объяснения?
— Они правдивы, только ты сам вычеркнул из списка подозреваемых всех, кроме него. Я тебе всё честно сообщил, помнишь? — оперуполномоченный внимательно посмотрел на Семёнова и не дожидаясь ответа, продолжил. — Ты же решил, что сам являешься Законом, сам можешь определять, кто виновен, а кто нет. Вот и результат. Уверен, и бедную старушку Селемякину ты допросил так, как это нужно было тебе. Заметь тебе, а не твоему почитаемому Закону. Кстати, бабулька ничего не знала.
— Тебе конец, я сдам тебя.
— С себя начни, Олежка. — тон Фирсова стал снисходительным. — Я нигде не засветился, всех допрашивал ты, и только ты. Ты фальсифицировал доказательства. Даже Серёжку Гофмана подставил. Вот, кто действительно пострадает ни за что.
— Уже знаешь? — хмуро спросил следователь.
— Все знают.
— Хорошо, ты расписал, какой я всё-таки лопух, но так и не ответил, зачем тебе всё это нужно было.
— Я же ответил — деньги. Все те, кто не попал в твой список подозреваемых, извини, — Фирсов саркастически улыбнулся, — кого ты исключил из этого списка, хорошо мне заплатили.
— Банальный шантаж?
— Называй это как хочешь. В любом случае, благодаря тебе, мой кошелёк пополнился.
— И они заплатили?
— Ещё как! — с довольным видом воскликнул Фирсов. — Как миленькие! Мало того, если ты помнишь, в число клиентов Костомарова входили достаточно высокопоставленные лица, уверен они не забудут меня после ухода на пенсию.
— А если всё измениться? И им придётся отвечать на неудобные вопросы? — в голосе Семёнова прозвучали стальные нотки.
— Все претензии будут обращены в твой адрес. Я не сомневаюсь, если ты начнёшь копать не в том направлении, твой же начальник тебе со свету сживёт. Ты потерял главное — время. Все они осведомлены о рисках. Это тогда, когда я к тебе Костина приволок, ты мог, используя фактор неожиданности, что-то сделать. Сейчас — дудки. Так что смирись и прими лавры неудачника.
— А ты порядочная скотина, Фирсов. Не боишься?
— Чего?
— Что однажды тебя настигнет кара, тогда вспомнишь обо всём, что натворил.
— Если ты подразумеваешь ответственность, — с весёлой усмешкой отреагировал Фирсов, — ту ответственность, которая предусмотрена законом, то мне бояться нечего. Особенно в этом деле. Все возможные законы нарушил только ты, я же бедный и исполнительный оперуполномоченный представил тебе информацию, сведения, которые ты вывернул, заставил свидетелей лгать, эксперта — сфальсифицировать заключение. Не удивлюсь, если Фёдорова оправдают, тебя могут и к уголовной ответственности привлечь. Этого ты боишься больше всего, так как твоё самолюбие не позволяет даже допустить мысли о том, что Закон, — последнее слова Фирсов произнёс с теми интонациями, с которыми их произносил сам следователь, только в его устах это прозвучало издевательски — твой почитаемый Закон, сам же тебя и покарает. Уверен, оставшись на свободе ты дашь волю зелёному змею, которого ты пытаешься сдерживать и в скором времени превратишься в забулдыгу. Дальше — сдохнешь где-нибудь либо от болезни, либо ещё от чего.
— Сволочь! — гнев Семёнова вырвался наружу, как он себя не сдерживал. — Ты забываешь о том, что я могу использовать вторые объяснения Костина, которые ты мне тогда отдал.
— Вперёд. — спокойно ответил оперуполномоченный. — Если обратишь внимание, в объяснениях стоит разное время: господин Костин дважды сообщал мне одно и тоже, только подробности разные. Я его слова фиксировал дважды, поэтому и принёс тебе оба текста. А ты, такой нехороший, — с усмешкой произнёс он, — скрыл одно объяснение и не выяснил в ходе допроса свидетеля Костина, почему различается количество лиц, которые были вхожи к Костомарову. А, может быть, специально не сделал этого.
