мыслью – уйти, она не заметила наступившей в комнате тишины. Перешагнув спинку кровати, Настенька наощупь находила одежду, автоматически одевалась, напрочь забыв о застывшем на полу человеке. Точнее она держала его в поле своего внимания, но другим седьмым или десятым чувством, которое радовалось тому, что он пьян и не скоро очухается, и, может, она успеет уйти до его пробуждения.
На первом же месте её сознания был ужас всего происшедшего с нею. Она поняла окончательно, что всё это не было сном, что она и правда теперь перестала быть той самой счастливой девочкой, которой была всего несколько часов назад, что теперь она женщина, по-настоящему взрослая, но опороченная, которой придётся самой расплачиваться за свои глупости. Да отвечать придётся за всё самой.
Найдя ногами туфли, оказавшиеся рядом с босыми ногами лежавшего неподвижно Вадима, Настенька быстро надела их и собиралась выйти, как взгляд глаз, присмотревшихся к темноте, упал на простынь.
Настенька ужаснулась мысли о том, что утром или, когда Вадим очнётся и включит свет, он начнёт смотреть на следы любви и, кто знает, что будет говорить или думать по этому поводу.
Не задумываясь долго, Настенька сдёрнула простыню, скомкала в руках, подошла к едва светящемуся за тяжёлыми шторами окну. Откинув половину занавеси, легко обнаружила форточку, за которой видны были струи снега, освещавшиеся светом следующего, а то и выше этажа.
Распахнув форточку, Настенька вытолкнула простыню и та, подхваченная порывом метели, распласталась по воздуху белым пламенем и понеслась вдаль, никем не замеченная среди белого снега, чтобы, будучи унесенной за сотни метров сильным ветром, потом всё-таки упасть на землю и продолжать перемещаться до ближайшего дерева, которое остановит её и отдаст значительно позже любопытному прохожему или водителю машины, убирающей снег.
Захлопнув форточку и не зашторивая окна, Настенька выбежала из комнаты, обрадованно заметила, что дверь в другую комнату закрыта и оттуда не доносятся голоса, быстро переобула обувь, схватила свою сумочку, шубку и шапку и осторожно, чтоб не шуметь, открыла дверь и вышла в коридор.
В голове происходящее вокруг отпечатывалось автоматически, но как с плохо настроенным объективом фотоаппарата – расплывчато, с неясными контурами.
Вот из соседней по коридору квартиры, чуть не сбив Настеньку с ног, высыпала ватага пьяной молодёжи. Двое или трое из них дрались, а другие либо пытались их разнять, либо помогали противникам. В пылу борьбы все ввалились в прихожую, из которой только что сбежала Настенька.
Сама она уже мчалась по коридору к лифту и не могла видеть, как один из дерущихся, получив сильный удар, отшатнулся к двери комнаты , что была справа, навалился на неё и она открылась под тяжестью фигуры, позволив ей упасть, увлекая за собой соперника прямо на лежащего Вадима.
В тёмную комнату ворвались и разнимавшие. Образовалась куча мала, в которой отягощённые выпивкой и жаром борьбы люди долго не могли разобраться, что происходит и кто кого колотит, пока кто-то не догадался нащупать выключатель и включить свет. Правда и он не сразу помог.
Участники драки начали подниматься и расходиться, продолжая спорить и кричать по поводу чьей-то измены, чьей-то чрезмерной ревности, когда один из последних, собиравшихся выйти из комнаты, вдруг обратил внимание на лежащего на полу Вадима.
– Эй, а это кто? – Спросил он, пытаясь поднять лежавшего за руку, но сразу сообразил, что тут что-то не то и позвал на помощь.
Пьяная компания, не успев уйти, вернулась. Поднялось волнение, прибежали ещё люди, вызвали скорую помощь. Никто не мог понять, как незнакомец (Вадима тут не знали) мог ввязаться в драку и что с ним случилось, как он мог так разбить голову и разорвать шею, почему он раздет?
Врачи увезли Вадима, но по пути он скончался. Позже сотрудниками милиции был составлен акт, из которого следовало, что во время пьяной драки при неудачном падении и будучи сам в состоянии сильного алкогольного опьянения погиб случайно оказавшийся участником драки студент пятого курса института иностранных языков имени Мориса Тореза Вадим Демьянович Постников.
У его отца была другая фамилия, но об этом в акте не указывалось.
Дело было быстро закрыто по нескольким причинам. Во-первых, случайность смертельной травмы была очевидна врачам, и делать подробную экспертизу никто не счёл нужным. Во-вторых, родители покойного, зная о многочисленных пьянках и самых разнообразных похождениях сына, восприняли происшедшее, как грустное, но естественное завершение жизни беспутного ребёнка, и не просили докапываться до деталей. В-третьих, тем, кто, как и положено, открыл уголовное дело, вскоре было дано указание то ли по просьбе министерства иностранных дел, то ли откуда-то ещё сверху о необходимости скорейшего закрытия этого дела с пьянкой. Но хорошую взбучку факультетскому руководству дали за коллективную пьянку, а некоторых аспирантов, участников пьяной потасовки, попросили из аспирантуры.
Фамилии участников застолья, центром внимания которого была в тот злополучный вечер Настенька, ни в одном документе по делу не фигурировали.
Ну а что с Настенькой? Она, покинув университет, долго шла пешком, обдуваемая метелью, не зная как появиться домой и что сказать, думая, что вся её жизнь оборвалась и, может быть, самое лучшее для неё – это уехать в глушь, в деревню, чтоб никого больше не видеть кроме коров, лошадей да птиц, которые никогда не предадут, не оскорбят, не обманут.
Она вспоминала, как долго пыталась отбиться от настырного Вадима и теперь ей казалось странным и невероятным, что она смогла уступить его уговорам. Она пыталась прокрутить в голове видео плёнку событий, связанных с их взаимоотношениями, и не смогла найти ничего такого, что заставило привлечь её внимание к этому хаму, подлецу и развратнику. Ничего достойного её внимания. Почему же она сдалась?
Вспомнилось лишь в качестве оправдания, что она хотела перевоспитать Вадима, затем то, что она решила, будто пора ей стать женщиной.
– Вот и стала, радуйся теперь, – говорила она горестно себе. – Повесь об этом объявление и посмотри кому это нужно.
Вопрос о том, кому это нужно, навёл Настеньку на мысль, что именно это её заботило – кому она нужна сегодня со своими идеалами чистой настоящей любви. И она горько спросила себя:
– А теперь ты кому будешь нужна, испорченная неизвестно кем и как? Что ты будешь говорить, если вдруг родится ребёнок?
Настенька застыла на месте от своего же вопроса. Ведь и в самом деле не исключено, что возникнет такая ситуация. Что делать, если она забеременеет? Кто будет отцом? И дело не в том, с кого спрашивать, с кого деньги брать. Есть такие женщины, которых только такая сторона
