потряс Крамирана, и он сделал шаг назад. Затем прямой удар ноги в грудь заставил его попятиться назад. Он потёр ссадину на щеке и слега ухмыльнулся.
— Эта битва венчает мою историю становления.
Затем он повернул голову в сторону Уны.
— А когда я разделаюсь с твоим защитником, — продолжил он. — Я выпотрошу тебя и твоих друзей, а твой череп сохраню как трофей.
После этих слов, его голова, которая была единственной уязвимым местом, покрылась защитным слоем костюма. Теперь всё его тело укрылось под бронёй, которую невозможно было пробить. И он с ещё большей яростью накинулся на противника.
В это самое время Вернер и Уналия пытались разгадать последнюю загадку великого артефакта. Но в голову ничего не приходило.
Тан знал о том, что доспех принца ему пробить не удастся. Но вот голова у него была по-прежнему не защищена, и он искал успех, именно нацелившись на неё. Но Аргос был хорош, и тоже знал, что удар в голову единственная тактика, которая может принести Мирре успех, поэтому защищал её очень внимательно.
Атанасиус напирал, и вскоре это дало результат. В хаосе битвы они довольно близко приблизились к столкновению Бога и золотого создания. В очередной раз гигант упал и угодил прямо на ногу Аргосу. И даже костюм не смог уберечь её от неминуемого перелома.
Принц взвизгнул от жгучей боли и его крик эхом отразился от стен. Атанасиус поднял над головой меч, что бы сразить раненного соперника. Но тут увидел могучую руку Крам несущуюся в его сторону. Чудом, увернувшись в сторону, он сделал несколько перекатов, оказавшись за спиной уже поднимающегося с колен золотого человека.
— Поганый трус, — прорычал Крамиран.
Однако говорить ему было некогда, хранитель подземелья снова напал на него.
— Мне кажется, я понял, — радостно вскрикнул Вернер. — Секрет…
Но тут сталь пронзила его тело на уровне живота. Аргос, которого Атанасиус потерял из виду на доли секунды, пока отбивался от Крама, подкрался к Вернеру со спины и вонзил в него свой меч, словно умирающая змея, совершающая свой последний бросок.
Увидев это Тан побледнел. Он в два прыжка оказался возле Аргоса и резким движением меча отсёк тому голову с плеч, которая кубарем покатилась к ногам Уналии. Оба тела одновременно рухнули на пол.
— Отец! — в ужасе закричала она.
***
В отличие от Рагуила, в скором времени Акора начал тяжело дышать. Его многочисленные атаки противник отчётливо видел и успевал отбивать практически всё. Лишь редкие удары попадали в цель.
Металл, из которого было изготовлено тело Рагуила, был очень прочным и мог выдержать гораздо более сильные нагрузки, чем его острый меч. Однако, вдруг его осенило, что должно быть, как и у живого существа глаза Рагуила имеют хоть и прочную, но тонкую оболочку. Раз всё равно другого выбора не было, Акора нацелился на его органы чувств.
Но, по прошествии некоторого времени, Акора понял, что и это ему легко сделать не удастся. Будучи сосредоточенным на атаке он сильно увлёкся, от чего получил сильный удар ногой в область живота. Успев подставить блок, он смягчил удар, но всё же ему пришлось отступить, стерпев боль.
— А ты действительно непревзойдённый мастер своего дела, — произнёс Рагуил. — Отдаю тебе должное. У тебя есть чему поучиться даже мне.
— Мне наплевать, что ты там думаешь, — изрёк Акора, выпрямившись и опустив свой меч. — Как бы не закончилась эта битва, я сделаю всё, что от меня зависит. И если потребуется, отдам жизнь, только бы уничтожить тебя.
— С огромной вероятностью, — ответил Рагуил. — Так и будет.
Вдруг пронзительный крик девушки, резонирующий от стен, заглушил звуки битвы.
Рагуил на мгновение повернул глаза в её сторону, оставив противника без внимания. Такого шанса Акора и дожидался. Он мгновение око поднял свой меч и направил его остриё прямо в глаз человеку из металла. Но тот уже всё видел. Его рефлексы были во много быстрее человеческих. Он успел поднять руку и выставить на пути безжалостного меча свою ладонь. И когда, казалось бы, он без труда сможет заглушить отчаянную атаку. Акора развернул меч, и его лезвие, проскользнув между пальцами противника, с силой врезалось в его левый глаз.
Глаз был уничтожен, но вот дальнейшему продвижению меча помешал узкий канал глазницы, поэтому до мозга или что там у него вместо него он добраться не сумел. Однако и это принесло огромный успех. Акора был собой доволен и лишь после этого он позволил себе повернуть голову, что бы посмотреть от чего так закричала Уна.
На полу он увидел два тела. Тогда он понял, что Аргос обезглавлен, но и Вернер пострадал в этой суматохи. Его живот был в крови. Тем не менее, он не мог сейчас помочь им, его задачей был и оставался Рагуил, который после потери глаза оказался более уязвим.
— Ну что, — злобно произнёс Акора. — Какая теперь вероятность, умник?
***
— Отец!
Уналия подбежала к нему и дрожащей рукой прикрыла дыру в животе, будто это поможет.
— Отец, — прерывистым голосом произнесла она. — О, боги!
— Тихо, — осёк он её. — Послушай, — с трудом произнося каждое слово. — Я понял, в чём секрет сферы.
— Тише. Мы вытащим тебя отсюда. Я… Я…
— Со мной всё кончено. Но мы ещё в силах победить зло. Мы всегда проецировали Хагенвар как некий предмет, в котором заключено вещество. Но это было ошибкой. Этим веществом является энергия. Энергия вселенной заключенная в нём. По этому, Хагенвар это не предмет. А некое поле, которое призвано сдерживать эту энергию.
— Что мне делать? — плакала она.
— Используй свой разум. Он и есть ключ.
Она лишь рыдала и никак не хотела отпускать его.
— Если ты не сделаешь что нужно, то всё было напрасно. Ступай и сделай что должно.
— Нет, отец.
— Ступай! — закричал он, собрав все силы.
Это отрезвило её, и она огляделась по сторонам. Время текло так медленно. Она увидела как Крамиран, который уже оторвал одну руку золотому человеку, вбивал его голову в стену, от чего частички золота разлетались по сторонам. Атанасиус подбежал к Рагуилу, который стоял к нему спиной. Оказавшись рядом с ним, он схватил его руки со спины, обездвижив, его на какое то время. И всё это происходило словно под водой. Все движения были плавными и не торопливыми. Акора поднял меч и вонзил его в лицо врагу.
Она опустила свои мокрые от слёз глаза и ещё раз посмотрела на отца. В его взгляде не было страха или отчаянья. Только любовь, которая предала ей небывалой уверенности.
Уна
