в другого монстра и сбил его с ног. Мы прокатились, рыча, и я ощутил, как когти пытались порвать мою шкуру. Когда мы перестали катиться, я оказался сверху, придавил врага.
И я смотрел на оборотня-кошку с зелеными глазами.
Все звериные инстинкты во мне пропали от волны человечности. Мой рот двигался, жуткие зубы и язык пытались произнести ее имя. Прозвучало как рычание. Я недовольно замотал головой, прижав уши, скуление задрожало в горле.
Она поднялась с достоинством, встряхнулась. Ее руки все еще были длинноватыми для ее тела, и силуэт ее женственного торса остался. Длинный хвост двигался сам, шерсть стояла дыбом на ее спине.
Она смотрела на меня, прикрыла глаза и заурчала. Звук был громким, и я чуть не принял его за рычание. Но, когда она приблизилась, в ее позе не было угрозы. Она вытянулась, потерлась щекой об мою. Вела себя как кошка, проявляла власть.
Я вздрогнул, отпрянул. Но она все урчала и терлась, прижимаясь ко мне теплым телом. Ее хвост подрагивал под моим носом, она обвилась вокруг меня, просунула голову под мой подбородок.
«О, Бриэль! Бриэль! Почему ты не убежала, когда был шанс? Если бы у меня был голос, я бы стал тебя уговаривать сбежать».
Но у меня не было голоса. И… я был рад.
Я заскулил и лизнул ее лицо. Это был глупый звериный поступок. Но больше я ничего не мог дать. Она удивленно тряхнула головой, раздраженно прижала уши. В следующий миг она мяукнула и убежала за деревья.
Я не медлил. Я устремился за ней, погнался сначала, потом побежал рядом. Наши лапы впивались в землю, деревья, казалось, расступались и пропускали нас. Мы наслаждались свободой движений, силой наших тел. Я был быстрее, но она была более ловкой, порой запрыгнула на ветки деревьев, на вершины камней.
Мы бегали всю ночь. Бежали, пока не стали зверями без следов людей внутри. Мы бежали, пока звери не стали отступать, а люди в нас — медленно возвращаться. Движения становились неуклюжими, мы замедлились и стали идти бок о бок. Мы не говорили. Хоть голоса вернулись, мы молчали.
Мы взялись за руки. Наши пальцы переплелись.
Рассвет нашел нас на краю утеса высоко над шумящей рекой. Наверное, недалеко от места, где упал Конрад, хотя я не знал точно. Мы сидели там и смотрели, как луна угасала, и солнце восходило. Когда я повернулся и посмотрел на нее, в ее чертах почти не осталось кошки. Розовый свет рассвета падал на лицо Бриэль, яростное и сильное.
Я опустил взгляд, несмотря на старания. Она была почти без одежды — свободное одеяние прикрывало немного ее наготы, но не все. Достаточно, чтобы то, что было видно, стало заманчивее.
Я же был полностью голым. Я должен был смущаться, но, что странно, не смущался. После нашего дикого бега, ночи зверей, скромность уже не была так важна.
Она ощутила мой взгляд. Я видел, как она стиснула зубы, сосредоточилась на виде перед нами. Она знала, но боялась нарушать молчание между нами, робкую связь между нами.
Но я не боялся. Уже нет.
Я нежно убрал спутанную рыжую прядь за ее ухо. Она поежилась от моего прикосновения и закрыла глаза.
— Я люблю тебя, — сказал я.
Забавно, как просто было теперь говорить это. Почему-то я думал, что будет намного сложнее. Но они были тут, легко спрыгнули с моих губ. Они были простыми, но в них не было ничего хрупкого. Это были самые сильные мои слова.
Бриэль открыла глаза, все еще смотрела на восходящее солнце, а не на меня. Но я не спешил. Я ждал, смотрел на нее, любовался ее милым лицом в сиянии нового дня.
Наконец, она сказала:
— Я… думаю, что тоже могу тебя любить.
Мои губы дрогнули.
— Ты так думаешь? — я рассмеялся и покачал головой. — Пожалуй, я должен радоваться этому.
Она повернулась ко мне. И в ее глазах, человеческих глазах, было так много чувств. Я не все мог понять. Я снова понял, какой сложной была эта девушка. Любить ее будет не просто.
Словно ответив на импульс, она прижала ладонь к моему затылку и притянула меня для поцелуя. Я улыбнулся, и было сложно целовать ее в ответ от этого, хоть я и старался. Она отодвинулась, посмотрела в мои глаза и выдохнула:
— Ты знаешь, что я люблю тебя. Ты это знаешь.
— Возможно, — признался я, все еще улыбаясь. — Но приятно слышать это от тебя.
Я обвил ее руками, притянул ближе для поцелуев. И вдруг стало и важно, и нет, что мы были голыми. В чем-то это смущало… но было и удобно.
29
Бриэль
Я лежала в руках Дира, моя голова была на его плече. Мои пальцы скользили по его груди, ощущая возвращающуюся шерсть. Я нахмурилась, жалея, что все меньше его кожи оставалось под моей ладонью. Наши мгновения на рассвете были украденными.
Вскоре мы оба будем монстрами.
Я склонила голову, глядя на его лицо. Он лежал, закрыв глаза, опустив голову на другую свою руку. Я не думала, что это было возможно, но его лицо было почти спокойным. И счастливым. От этого я ощутила прилив радости. Я сделала его счастливым. Может, ненадолго… но сделала это. Среди ужаса и проблем, атакующих нас со всех сторон, мы дали друг другу нечто прекрасное.
Я закрыла глаза и уткнулась лицом под его подбородком, ощущая его бороду и возвращающуюся шерсть. Сколько всего содержал последний час! Новые робкие и приятные открытия в свете нового дня и новой любви. Жаль, мы не могли продолжать это, открывать новое друг в друге день за днем. Была бы у нас жизнь впереди. Хотя бы год. Хоть пару дней…
Я нахмурилась, парящее сердце вдруг рухнуло камнем. У нас такого не было. Этот час был милым сном. Но пора было просыпаться и мириться с реальностью.
Я глубоко вдохнула, села, упираясь в его грудь, а потом поправила тело, чтобы не трогать его. Я убрала спутанные волосы со своего лица и вздрогнула, ощутив когти на концах пальцев, цепляющиеся за длинные рыжие пряди. Я никогда не привыкну к этому.
— Дир, — сказала я. Мой голос уже был похож на звериный. — Дир, ты спишь?
Он приоткрыл глаза и лениво посмотрел на меня. Но при виде моего лица он стал серьёзнее. Он приподнялся на локтях и повернул голову, напоминая невольно пса.
— Чо такое? Скажи, Бриэль. Я не должен был…
Я быстро прижала
