Пойду проведаю матушку. — Кивнув Вейну, он вышел.
Опьяненный любовью, размягченный собственным добродушием, Вейн развернул стул так, чтобы видеть Пейшенс, накладывавшую себе еду в тарелку, и сел. Пейшенс заняла свое обычное место, и от Вейна ее отделял только пустой стул Джерарда. Одарив его улыбкой и бросив предостерегающий взгляд, она приступила к еде. К целой горке всевозможных яств.
Вейн наблюдал за ней с непроницаемым видом, потом сказал:
— Кажется, вы поправились, у вас значительно улучшился аппетит.
Ее вилка с наколотым кусочком замерла на полдороге. Пейшенс посмотрела в свою тарелку, пожала плечами, донесла вилку до рта и спокойно взглянула на Вейна.
— Не помню, чтобы у меня была горячка. — Она вскинула бровь и опять посмотрела в тарелку. — Так, немного лихорадило. Надеюсь, это не заразно. — Она наколола на вилку следующий кусок и только после этого снова посмотрела на Вейна. — Вы хорошо сегодня спали?
Мастерс и его подчиненные ждали, когда все позавтракают, поэтому могли слышать их беседу.
— Не очень. — Их взгляды встретились. Вейна мгновенно одолели воспоминания, и он заерзал на стуле. — Наверное, мне тоже передалось ваше нездоровье — что бы там ни было. Боюсь, болезнь пройдет не сразу.
— Какая… жалость, — выдавила из себя Пейшенс.
— Действительно, — согласился Вейн, развивая тему. — Бывали минуты, когда мне казалось, будто я погружен во что-то горячее и влажное.
Пейшенс залилась краской. Вейн знал, что покраснело не только ее лицо, но и грудь, причем до самых сосков.
— Как странно, — проговорила она и, взяв чашку, сделала глоток. — Что касается меня, то я чувствовала себя так, будто жар разливается внутри меня.
Вейн замер, пытаясь ерзаньем не выдать себя, Пейшенс поставила на стол чашку и отодвинула от себя тарелку.
— К счастью, недуг к утру прошел.
Они встали. Пейшенс направилась к двери, Вейн поспешил за ней.
— Пусть так, — шепнул он, когда они вышли в холл. — Но я подозреваю, что сегодня ночью ваш недуг вернется. — Она бросила на него предостерегающий и… возмущенный взгляд. В ответ он лишь улыбнулся. — Кто знает? Возможно, сегодня жар будет сильнее.
На мгновение в ее лице промелькнуло… заинтересованное выражение, но потом вернулось обычное высокомерие. Пейшенс холодно склонила голову:
— Прошу простить меня, но мне нужно играть гаммы.
Вейн остановился у края лестницы и смотрел, как Пейшенс идет через холл. Ему нравилось, как с обычной и очень естественной непринужденностью покачиваются ее бедра. Он даже не сумел сдержать своей плотоядной усмешки.
Когда Вейн уже собирался пойти за ней — и помешать ей играть гаммы, — с лестницы торопливо спустился лакей и подбежал к нему:
— Мистер Кинстер, сэр! Ее светлость спрашивала о вас. Она сказала, что у нее что-то срочное. И очень важное. Она в своих апартаментах.
Вейн тут же сбросил свое волчье обличье и, кивнув лакею, двинулся вверх по лестнице. Второй пролет он преодолел бегом, перескакивая через ступеньку.
Едва открыв дверь в комнату Минни, он понял, что лакей не лгал. Минни сидела в кресле. Съежившаяся, укутанная в шаль, она очень напоминала больную сову. По ее щекам текли слезы. Закрыв дверь, Вейн встал на колено рядом с креслом и взял ее слабые, морщинистые руки в свои.
— Что случилось?
Глаза Минни наполнились слезами.
— Мой жемчуг, — прошептала она дрожащим голосом. — Он пропал.
Вейн посмотрел на Тиммз, которая заботливо склонилась над Минни. Она кивнула:
— Минни надевала его вчера, как обычно. Я сама положила его на туалетный столик после того, как мы, Ада и я, уложили Мин в кровать. — Она взяла обтянутую парчой шкатулку со столика. — Он всегда хранился вот здесь. Мы никогда не запирали шкатулку — зачем, ведь Мин надевала его каждый вечер. Да мы и не боялись, что вор позарится за него, потому что он предпочитал дешевые побрякушки.
Ожерелье из двух длинных нитей и серьги. Сколько себя помнил Вейн, Минни всегда носила эти украшения.
— Это свадебный подарок Хамфри, — всхлипнула Минни. — Этот жемчуг — единственный подарок из всех, что он дарил мне, — имел для меня особое значение.
Вейну безумно хотелось выругаться. На него волной накатил гнев. Кто, пользуясь гостеприимством Минни и живя у нее в доме, таким отвратительным образом отплатил ей за ее милосердие?
— Если он был здесь вчера вечером, то когда же он исчез?
— Наверное, утром, когда мы пошли на прогулку. Все остальное время в комнате кто-то был. — Тиммз выглядела очень рассерженной, и казалось, что она вот-вот разразится проклятиями. — Если позволяет погода, мы обычно долго гуляем в саду. В последнее время мы выходим, как только рассеивается туман. Пока нас нет, Ада убирает в комнате и уходит до нашего возвращения.
— Сегодня, — Минни несколько раз всхлипнула, — как только мы вошли в дверь, я сразу заметила, что шкатулки нет на обычном месте. Ада никогда ничего не передвигает, а сегодня шкатулка стояла не так, как всегда.
— Она была пуста, — гневно добавила Тиммз. — На этот раз вор хорошо поживился. Он зашел слишком далеко!
— Точно. — Вейн встал и выпустил руки Минни. — Мы вернем ваш жемчуг, клянусь честью. А пока постарайтесь не волноваться. — Он повернулся к Тиммз: — Почему бы нам не спуститься в музыкальную комнату? Вы все расскажете Пейшенс, а я попытаюсь выстроить факты в логический ряд.
— Отличная мысль, — согласилась Тиммз.
— Но Пейшенс в это время упражняется, — нахмурилась Минни. — Мне бы не хотелось ей мешать.
— Думаю, — сказал Вейн, помогая Минни встать, — Пейшенс не простит вам, если вы ей не помешаете. — Он через голову Минни переглянулся с Тиммз. — Она не захочет оставаться в стороне.
Проводив дам в музыкальную комнату и оставив крестную на попечении Пейшенс, Вейн побеседовал с Мастерсом, миссис Хендерсон, Адой и Гришемом, главными слугами Минни.
Их искреннее возмущение тем, что кто-то посмел так больно ранить их щедрую хозяйку, говорило само за себя. Заверив их в том, что они вне подозрений, и убедившись, что на них можно положиться, Вейн принялся давать указания, хотя это было равносильно тому, что махать кулаками после драки.
— Прошло очень мало времени с тех пор, как вор снова дал о себе знать, — обратился он к Гришему. — Кто-нибудь приказывал подать лошадь или кабриолет?
— Нет, сэр, — покачал головой Гришем. — Они все не очень-то любят выбираться из дома.
— Это должно облегчить нашу задачу. Если кому-нибудь понадобится куда-нибудь ехать или что-то передать через грума, задержите их любыми средствами и немедленно дайте мне знать.
— Слушаюсь, сэр. — Гришем был мрачен. — Так и сделаю.
