получили повреждения, которые можно было исправить за несколько часов. Ну, и потери личного состава дивизии оказались приличными: более ста убитыми и около 300 ранеными. Зато со станции подошли 8 танков КВ-2, предназначавшиеся 24-й Самаро-Ульяновской дивизии, но «заблудившиеся» в пути. Только теперь их передали 5-й танковой.
С окончанием боёв в районе Мурованой Ошмянки пришли и известия из Сморгони.
Мост через Вилию удалось отстоять. В том числе, и за счёт поддержки огнём 467-го тяжёлого артполка. Но пришлось ослабить 50-ю стрелковую дивизию, и два батальона 2-го стрелкового полка которой перебросили на правый берег реки. Они заняли позиции в районе Укропенки с фронтом на восток.
Плохо было то, что немцам оказался открыт путь на областной центр Вилейка, через который проходит железная дорога на Полоцк. А при продвижении на юг можно выйти непосредственно к Молодечно, где находится штаб корпуса и почти нет боевых подразделений.
Так что ночь с 3 на 4 июля бригада провела на марше. Сводный полк, танково-самоходный полк и приданный части двигались по прямой дороге от Сморгони на Молодечно, а мой батальон и неполная танковая рота (подбитый и повреждённые танки по согласованию со штабом бригады передали полковнику Фёдорову) — обходным путём через Новосёлы, Боруны, Крево, Марково. По ужасным дорогам, полностью приходившим в негодность после прохождения тяжёлой техники. Да и сама техника вела себя не лучшим образом: всё-таки у многих машин ресурс практически выработан. Но приказ выполнили, пройдя за десять часов около 80 километров.
Это в старой песне поётся «были сборы недолги». У нас недолгим был отдых. С самого утра пришло известие, что немцы сходу заняли Вилейку и, почти не задерживаясь, силами до двух танковых и двух стрелковых батальонов двинулась ни Молодечно.
Встречный танковый бой произошёл километрах в восьми севернее города, чуть южнее Цны. Сначала встретились наш и немецкий передовые дозоры. Только у немцев это были мотоциклисты, а у нас — пара БМД. Хоть и лёгкая, но броня, а также 73-мм пушка и три пулемёта на каждой машине сделали своё дело. И едва десантники, срочно связавшись по радио с основной колонной, успели нырнуть за идущую правее дороги железнодорожную насыпь, как на неширокую, всего-то метров 700–800, луговину с обеих сторон начали выползать наши и немецкие танки.
Мой батальон двигался в хвосте колонны и к этому моменту только-только отошёл от моста через речушку Уша, так что самого боя я не видел. Но видел его последствия.
Если брать численное соотношение, то две танковые роты с нашей стороны и два танковых батальона с немецкой — совершенно несопоставимые величины. Но у нас были самые мощные из когда-либо выпускавшихся «тридцатьчетвёрок», а у фрицев основную массу составляли чешские ЛТ-38, и лишь незначительную часть — Т-4 с короткоствольной 75-мм пушкой. И Т-10, которые, впрочем, не рискнули сползать на луговину и били из пушек непосредственно с дороги.
Выезд из леса с севера очень быстро загромоздился разбитыми и пылающими немецкими танками. Дозор на БМД не растерялся и по дорожке, идущей под прикрытием железнодорожного полотна, проскочил до железнодорожного моста через Цну, и от него принялся расстреливать из пулемётов и пушек застопорившуюся на четырёхсотметровом открытом участке колонну грузовиков с пехотой. Не очень точные пушки «Гром» их БМД вполне справлялись с подобными целями на дистанции около километра.
Боевая машина десанта БМД-1
Следом на ту же дорожку вдоль железнодорожного полотна из середины колонны смогли выбраться ещё шесть БМД и четыре СУ-100. Механикам-водителям последних пришлось быть очень аккуратными из-за длинных стволов, пока самоходки ползли по лесу. Хуже было то, что из-за образовавшейся свалки из немецких танков нельзя было двигаться вперёд: дорога через лес тоже забита вставшей немецкой техникой. И тогда мне пришёл приказ обстрелять дорогу впереди нашей колонны стволами большого калибра.
— Сильно целиться не старайся, — орал в микрофон комбриг. — Дорога прямая, как стрела. Ты только после каждого залпа переноси огонь чуть-чуть вперёд.
В общем, после третьего пристрелочно выстрела всё пошло отлично. Впереди поднимался гигантский столб дыма, мои самоходы неторопливо выпускали свои «чемоданы», пока комбриг не скомандовал «довольно». А затем по дороге поползли вперёд Т-10, сталкивая в кюветы уничтоженную или брошенную вражескую технику.
Да, два Т-34–85 мы потеряли. Но после зачистки леса, проведённой десантниками (способных самостоятельно передвигаться пленных набралось больше двух сотен), ехать мимо всего этого побоища было жутковато.
Не теряя времени, уцелевшие Т-34, СУ-100 и часть БМД прямо по шпалам послали вперёд, к следующему железнодорожному переезду, чтобы заблокировать немецкую колонну и с тыла. Но мой батальон остановился перед автомобильным мостом через Цну, не выдержавшим тяжесть ИСУ-122, пытавшуюся перебраться через реку по нему.
Прода от 26.02.23
Младший политрук Александр Лукашенко, 4 июля 1941 года, 23:30, Юратишки
На нас насели очень крепко, зажали со всех сторон. И, похоже, 20-му армейскому корпусу немцев (и не только ему) была поставлена задача раскатать в лепёшку именно наш полк. Вплоть до того, что даже на Ивье давили не так сильно, как на нас.
После взрыва автомобильного и железнодорожного мостов «сборная солянка» из красноармейцев, оборонявших эти объекты, оттянулась на рубеж вёски Стигане и дороги, ведущей от неё на юг, в самый угол «полуострова», образованного Жижмой и Гавьей. Их там немного, всего два неполных батальона, но немцам очень неудобно переправляться на болотистый левый берег Жижмы под их огнём. Севернее, в районе Дороши, Кузьмы, Заболоть, Большая Показь берег ещё хуже. Но фашисты пытаются прорваться небольшими группами. Их отгоняют пулемётным и миномётным огнём, но они лезут вновь и вновь.
Вчера во второй половине дня, по данным разведки, они навели переправу через Жижму в четырнадцати километрах западнее Липнишек, в Дворищах, и до батальона успело переправиться и уйти на Трокели. Переправу разбили огнём самоходных гаубиц, корректируемым по радио разведчиками, но за ночь снова восстановили, и перебросили в Трокели уже около двух полков пехоты. В момент её выдвижения по населённому пункту нанесли удар «Грады»: полдня там что-то пылало и взрывалось. От соседей с северо-востока, 37-й стрелковой дивизии, обороняющей Субботники, тоже пришло известие, что от покинутого нами населённого пункта Геранёны их атакуют подразделения 19-й танковой дивизии. Нашим артиллеристам пришлось поддержать их огнём «Гвоздик».
Чуть позже со стороны Геранён подошли подразделения 35-й пехотной дивизии, потрёпанной нами под Радунью, и пара десятков танков 12-й танковой дивизии немцев. Тоже «старые знакомые». Судя по количеству переброшенной бронетехники, бензин для неё сливали со всей уцелевшей в боях с нами.
Помощь соседям артиллерией не прошла безнаказанно. По позициям, с которых били «Гвоздики», ударила артиллерия одной из дивизий 20-го армейского корпуса. Какой именно, установить пока не удалось. Звукометристы артдивизиона
