Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
Он впервые назвал так бросившую его женщину, и в его голосе звучала искренняя тревога. Таня вспомнила рассказ Эви и замялась с ответом. Рассказывая Андрею о его матери, она предпочла умолчать о том, что ту считают кандидаткой в пациенты психиатрической клиники.
– Я знаю только, что у нее депрессия и она очень одинока, – осторожно сказала она наконец. – Вот уже год ее наблюдает личный психолог... Я даже случайно познакомилась с этой женщиной. И это все.
– Договаривай! – раздался голос Татьяны Петровны. Девушка сжалась – она не заметила, как хозяйка вошла и бесшумно остановилась в нескольких шагах от нее. В руках у нее была большая банка, наполовину заполненная густым коричневым медом. Андрей покровительственно освободил ее от ноши:
– А что договаривать? Сейчас ты напридумываешь! Мама нездорова, что удивительного, столько лет прожила в изоляции! С кем она там общалась? Наверно, это ее психолог к тебе и обратилась? Решила помочь пациентке?
Таня ничего не ответила, предпочтя не объяснять, насколько Эви не похожа на рыжую даму из «Мурии». Ее саму занимал вопрос, кем могла быть эта женщина, так горячо умолявшая ее найти Андрея. Она была русской, что очень сужало круг догадок... И все же не давало ничего. Подруга? Эви утверждала, что Ирина одинока. Другая русская пациентка Эви? Но та обязательно упомянула бы о ней. Увидев телефон Ирины на визитке, Эви обрадовалась как раз тому, что Таня с ней общалась, потому что та находилась в изоляции от соотечественников. «Кем бы она ни была, материнские чувства развиты у нее сильнее, чем у Ирины! – заметила про себя девушка. – Но как это я ошиблась? У меня было полное впечатление, что я говорю с матерью Андрея!»
– Депрессия? Психолог? – Татьяна Петровна прикрыла глаза, а когда снова подняла ресницы, на них блестели слезы. – Нет, Андрюша, поверь мне, что дело серьезнее. У меня всегда были опасения, что она так закончит... Это ее непробиваемое бесчувствие, какой-то нечеловеческий холод, эгоизм... Может, я и делала ошибки в воспитании, кто без греха, но такое чудовище при всем желании не смогла бы вырастить! Она такой родилась, мне и тебе на горе! Знаешь, что твой отец про нее сказал, уже после развода? «У меня, Татьяна Петровна, все эти годы было ощущение, что я живу с живым трупом!» Вот она и стала им наконец! Твоя мать сумасшедшая, Андрюша, и теперь я даже не знаю, надо ли тебе ей звонить?
– Как ты можешь? – после тяжелой паузы спросил внук. – Даже если это так... Как раз теперь я ей и нужен.
– Я умываю руки! – сухо ответила та. – Если с Таней встречалась не она сама, я ничего ей не прощаю. Я думала, у нее вдруг обнаружилось сердце... Ничего подобного! Делай, как знаешь, но если разочаруешься – не жалуйся! Танечка, – обратилась она к гостье, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Я что-то устала, хочу прилечь. Мед забирайте, увидите, он поможет. Ешьте прямо ложками, и утром встанете здоровой.
– Я отвезу Таню домой. – Андрей взял девушку под руку, как старую знакомую, и она была только рада этой поддержке. Ноги по-прежнему отказывались ей служить, а в ушах стоял странный жужжащий звук, словно в опустевшей вдруг голове летала, наталкиваясь на стенки черепа изнутри, большая пчела.
Килька плелся за ними до порога и высунул печальную морду на лестничную клетку, провожая взглядом хозяина. Вид у пса был подавленный, словно не он только что уничтожил полную миску печенья. На прощанье Килька так громко вздохнул, что его было слышно этажом ниже.
– А теперь пей до дна! – приказал Андрей, едва они уселись в машину. Достав из-под сиденья флягу, он вынул пробку и подал откупоренное зелье Тане: – Одним духом!
– Мне будет плохо!
– Тебе будет куда хуже, если не выпьешь. – внушал он. – Давай же, потом заешь бабулиным медом.
И добавил, видя, что девушка колеблется:
– А если не решишься, завтра запросто окажешься в больнице. У меня глаз наметанный! Ты страшно простужена!
– В больнице? – Взяв у него флягу, Таня поболтала ею и поднесла к губам: – Что ж, может, там мне было бы лучше... Ну, твое здоровье!
Даваясь и стараясь не вдыхать запах тошнотворного пойла, Таня заставила себя сделать несколько глотков подряд. Последние глотки дались легче первых – ее вкусовые рецепторы были оглушены, а желудок мгновенно согрелся. Отняв флягу от губ, Таня вытерла их тыльной стороной ладони и просипела:
– Давай мед! Скорее!
Андрей с готовностью сунул ей приготовленную столовую ложку, потом еще одну, а потом поставил банку ей на колени:
– Можешь ее тоже прикончить.
– Нет, не могу, – тяжело дыша, ответила она, ставя банку на пол, себе под ноги. Теперь голова кружилась еще сильнее, но в этом не было ничего неприятного. Мед перебил горький вкус настойки, желудок согрелся, ей было тепло и уютно. «Я пьяна, – поняла Таня, ощутив на губах блаженную широкую улыбку. – Надо же было так напиться в первый день знакомства! Что он подумает? А... Не все ли равно?»
– Легче? – с участием спросил Андрей, отвечая на ее улыбку. – Доза лошадиная, при мне столько никто выпить не мог! Даже тот поляк, на пари!
– Ах, так вот как он тебе проиграл! – Таня откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. – Наверное, у меня особый талант – пить эту настойку. Жаль только, что он совершенно бесполезен! Настойка-то кончилась... А то бы я заработала кучу денег, заключала бы пари, что легко выпью эту штуку и меня не стошнит!
Ей и в самом деле было на удивление легко, и простуженная грудь, на которую как будто давили тяжелые камни, теперь дышала свободно. Таню больше не мучило сознание сделанной ошибки, всему нашлось объяснение, никто на нее не сердился, эти милые бабушка с внуком, с которыми она так неожиданно сошлась, отнеслись к ней как к родной и даже подарили подарки... Все было просто замечательно, за исключением одного – теперь нужно было возвращаться домой. Однако Андрей не торопился поворачивать ключ в замке зажигания. Он медлил, как будто уловив настроение девушки, и возился с магнитолой, переключая радио с одной станции на другую. Слышались обрывки мелодий, скороговорка дикторов, читающих новости, и сводки погоды, голоса слушателей, позвонивших в прямой эфир... Таня сидела молча, с закрытыми глазами. Он услышала, как сообщают точное время, и поняла, что Иван уже на подъезде к дому. Наверняка он не раз звонил ей с работы, удивлялся и волновался, слыша, что трубку никто не берет, и успокаивал себя мыслью, что, должно быть, больная жена наглоталась аспирина и крепко уснула. «Сейчас он войдет в квартиру и увидит, что я удрала! А я даже записки не оставила!» Внезапно она открыла глаза и, протянув руку, схватила за запястье Андрея, собиравшегося в очередной раз переключить станцию:
– Оставь!
– Ты любишь «Пинк Флойд»? – обрадовался он, прибавляя звук. – А я все ждал, на чем ты меня остановишь.
– Я ведь могла ни на чем не остановиться. – Она снова откинулась на спинку сиденья, слушая начало «Wish you were here». – Твоя машина, твоя и музыка.
– Нет, ты бы остановила, – просто сказал он, и Таня вдруг поняла, что парень прав. ЕГО она попросила бы переключить станцию, если бы он выбрал что-то нелюбимое ею, точно так же, как попросила оставить «Пинк Флойд». Так просят об одолжении старого друга и почти никогда – случайного попутчика.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
