кивок, уже на стену кабинета, — Оружия полно!
Лицо ночного гостя — а вернее, гостьи! — оказалось скрыто за полумаской из чёрного бархата, закрывавшей и рот и нижнюю часть лица, но король и по фигуре и по одежде уже понял, кто это. Откидывание маски лишь подтвердило подозрения — леди Осберг.
Лишь недавно — первая доверенная фрейлина его королевы.
А вот в проёме стояла чернильная тьма — то есть не видно было ни зги.
Пришлось вернуться к бюро, и взять подсвечник. Зажечь от лампадки три свечи. И двинуться вглубь узкого — только-только протиснуться! — прохода, шедшего, как оказалось, вдоль боковой и задней стены спальни. Но лабиринтом проход назвать было бы неправильно. Потому что узкий лаз из шершавых и заляпанных строительной известью необработанных торцов камней очень быстро привёл его Величество к кабинету леди Наины. Супруги короля.
Дверь туда осталась распахнута, из чего сир Ватель заключил, что её тоже побоялись лишний раз двигать — видать, не пользовались проходом со времён королевы-матери, и эта дверь тоже скребла по полу. Стало быть, уже легче. Значит, королева по-идее спит.
Ну, это — по-идее.
А как там на самом деле — сказать пока невозможно.
Сир Ватель заглянул в альков спальни через аккуратно приоткрытую им дверь.
Вот оно как.
Леди Наина вовсе не одна. С нею спит… А, точно — это одна из новых фрейлин, эта, как её… леди Луиза Ньюэлл. Симпатичная, конечно, уж он по старой привычке рассмотрел её лицо и тело достаточно подробно. Но решил, что леди Маргарет — лучше!
С другой стороны, эта дама здесь и сейчас ему вовсе ни к чему.
При «семейных» разборках королевской четы присутствовать имеют право только сами супруги!
Поэтому сир Ватель вернулся, чуть прикрыл дверь в тайный ход — уж он озаботился приподнять ту, чтоб не скребла! После чего вновь подошёл к постели королевы, уже не таясь. Пнул как следует по деревянному изножью. Кровать заходила ходуном.
Дамы вздрогнули, зашевелились, разлепляя глаза. Увидев его, инстинктивно вскинулись, и прижались друг к другу. А, ну да: у него в руке всё ещё зажат длинный и отливающий фиолетовым закалом мизерикорд — кинжал для последнего удара.
— Что… Всё сие означает, сир? — вот что значит отличное самообладание! Голос королевы почти не дрожал, — Почему вы врываетесь ко мне в спальню среди ночи, с оружием, и не постучав, и не предупредив?!
— Что сие значит, я, разумеется, объясню вашему Величеству. Наедине. — сир Ватель отлично знал, что его нахмуренных бровей пугается даже премьер-министр. Потому что этот признак говорит, что король и правда — гневается.
Леди Ньюэлл вспыхнула, и поспешно натягивая на обнажившееся плечико батистовую кружевную ночную рубашечку, ринулась из спальни, пробежав почти впритык к сиру Вателю. Тот и бровью не повёл. Зато подойти к двери в коридор и повернуть торчащий из скважины ключ, снова запирая покои королевы, не забыл.
Вернувшись, просто сказал:
— Миледи. Вы можете даже не одеваться. Прошу вас проследовать со мной. Желательно добровольно. Потому что в противном случае мне придётся вести вас силой. Я собираюсь вам кое-что показать. Вы будете, возможно, удивлены. А, возможно, и не будете.
Королева и не подумала возмущаться или возражать — уж кого-кого, а сира своего мужа она знала. Да, может, он и не призовой мыслитель, но уж если сказал — сделает. Из всей одежды она накинула на плечи лишь тёплый кружевной платок, и подошла к мужу:
— Ведите, милорд. — она отлично понимает, как подумал сир Ватель, что если бы уж хотел убить — давно убил бы. Во сне.
Поэтому милорд Король не стал ничего говорить, а просто вернулся в её кабинет, и снова открыл дверцу потайного хода:
— Прошу за мной.
Дошли за две минуты. Не доходя до проёма сиру Вателю пришлось прокашляться:
— Дорогая, не стреляй. Это мы.
Предупреждение оказалось не лишним — сидя на постели, леди Рашель целилась в проём из взведённого арбалета. Рядом лежал и второй. И тонкий меч.
Королева, войдя, чуть не споткнулась о труп:
— Господи! (Прости, что помянула всуе!) К-кто это?
— Вот именно этот вопрос я и собирался первым делом задать вам, ваше Величество, если б уже этого не выяснил: ведь пришла она из вашего кабинета. И состоит в вашей свите. — сир Ватель снова сдвинул маску с лица престарелой приближённой фрейлины, — Другой, не менее интересный вопрос — зачем она пыталась это сделать?
— Что — сделать?
— Пристрелить леди Маргарет.
— А почему вы думаете, сир, что… Не вас? — королева зябко передёрнула плечами.
— Потому что не в меня она целилась. А в тело, за которым меня и видно-то почти не было. Но, как вы знаете, к счастью я предпочитаю спать с кинжалом под подушкой. — сир Ватель не стал уточнять, что на самом деле — с тремя. И плюс меч в изголовье, под матрацем. Ну, и табакерка с ослепляющим жгучим порошком на тумбочке. Спасибо школе леди Рюген.
— Понятно. Но я только теперь… Хм-м… Вот, стало быть, почему она так поджимала губы в последнее время. Да и смотрела… Странно.
Что ж. Думаю, я поняла. После нашей с леди Рашель, — вежливый кивок в сторону постели, — доверительной беседы, когда мы обо всём, вроде, договорились, я не стала, как это обычно делаю, сообщать о наших договорённостях леди престарелой Жвачке. Разумеется, она пыталась подъехать ко мне. Но ничего не узнала. А кроме того…
Кроме того, милорд, вы, очевидно уже поняли моё некое… Скажем, охлаждение к леди Осберг. Поскольку вы видели и причину этого… Охлаждения.
Похоже, она почему-то решила, что это именно леди Рашель является причиной этого охлаждения. Логично, с одной стороны. Да я и сама…
Да, думаю в произошедшем имеется и моя доля вины. Я имела неосторожность после встречи с леди Рашель сказать, что она… Поразила меня. И что от такой фаворитки я не отказалась бы и сама.
С другой стороны — я же не обязана отчитываться в своих действиях перед своей фрейлиной. Бывшей первой фрейлиной. Да и приятно было, если честно, позлить её лишний раз. Она в последнее время слегка — да и не слегка! — меня достала. Своей ревностью и манией подозрительности. Пришлось даже запретить ей ворчать!
— Вот как. Ну, теперь ваше Величество увидали, до чего эта ваша бывшая фаворитка и бывшая первая фрейлина доревновала, додулась, и додумалась.
Надеюсь, вы довольны.
— Вовсе нет, милорд. Ведь теперь и вы, сир, и леди Рашель наверняка часть вины за произошедшее перекладываете на меня. И, разумеется,
