Книга Охота на некроманта - Саша Молох

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86

Лука задумчиво курил и ждал, уже смирившись с тем, что все последнее время идет по плите, и даже обычный выворот обычного криминального трупа превращается в цирк. С конями.

Это уже пришлось добавить, потому что трансформа пошла дальше и теперь уже быстро — быстрее обычного. Полину или то, чем она стала, согнуло, скрючило, а после развернуло. Лука застыл и даже сигарету изо рта выронил. Такой второй формы он действительно никогда не видел.

Впрочем, удивление не помешало произнести стандартную фразу, внеся изменения согласно обстановке:

— Некромант третьей категории Лука, поднятие по причине следствия. Полина Семеновна Гришина, вы готовы поговорить?

Тоненькая фигурка благосклонно кивнула увенчанной огромными оленьими рогами головой и переступила тяжелыми, несовместимыми со всем остальным образом легкой лесной нимфы копытами. Говорить через рот она не могла — самого рта не было, вместо него нижнюю часть треугольного лица закрывало что-то типа повязки, в которой легко угадывалось очертание руки, словно покойная сама себя метафорически попыталась заткнуть. Будь на месте Луки шестая или седьмая категории — могло и прокатить. Мысли такие некроманты ловили урывками. Клиент мог хоть изораться: ор они слышали, а вот отдельные слова — нет.

— Говорите, Полина Семеновна. Я услышу, — вздохнул Лука. — По протоколу вынужден задать вам вопрос, на который сам знаю ответ. Но спросить я обязан. Ваша смерть была насильственной?

Рогатая голова еще раз величаво опустилась и поднялась. Полина отступила чуть дальше и оперлась плечом и бедром на крест.

— Вы знаете, кто вас убил?

Лука приготовился к обвинительному тычку тонкой двупалой руки и к мысленному крику, но вместо этого его накрыло душной волной чужой безысходности — такой горькой, будто он вернулся в в прошлое.

Словно опять в день смерти Егора стоит перед дверью в квартиру и не знает, как сообщить его матери, что все, ее сын больше никогда не придет.

Словно сидит в палате умирающего от рака отца и ничего не может сделать. Даже капельницу с морфием открутить больше — она и так на максимуме. Даже за руку взять — отцу больно от движения воздуха, не то что от прикосновения.

Словно у него умер сейчас кто-то близкий, и горе как раз успело заполнить целиком.

— Павел убил, — тихо раздалось в голове.

А дальше деревенский погост перед глазами исчез, растворился, как в кино сменяясь на другую картинку, подменяя реальность реальностью, в которой царила весна.

И даже пахло по-особенному.

На Раевском всегда пахло по-особенному. Весной — сиренью. Летом — пылью и ржавой водой. Осенью — старым деревом и падалицей. Зимой — кострами.

Сейчас был май, и сирень цвела так густо, что от ее запаха кружилась голова. И очень хотелось умереть.

Лилю и Котю хоронили в закрытом гробу. В одном на двоих. Бабушка сначала хотела настоять на раздельных гробах, но Павел сказал «нет». И это «нет» было произнесено так, что спорить никто не решился. Они тогда все смолчали. Не возражали, а просто смотрели, как он ходит по фойе морга из угла в угол. Огромный, черный от горя и бессильный. Смотрели и все боялись. И его, и за него.

Он прилетел из столицы, как только исправилась погода и отменили грозовое предупреждение. Ночью. Взял такси и, силой пересадив таксиста на пассажирское место, почти снес больничные ворота. Потом чуть не убил охранника, который просил пропуск, орал так, что переполошил все больничное крыло.

Полина услышала его рык из подвала — она курила в узкое окно. Поднялась, успокоила охранника, сунув в карман пару купюр, и увела Павла вниз. Туда, где лежали Лиля с Котей.

Позвонила родственникам, сказала, что Павел здесь и можно приезжать, свидетельствовать. Вторым звонком подняла с постели Каина. Он только вздохнул: «Еду». Потом все удивлялись тому, какая она была тогда спокойная — все-то ожидали криков, слез, обмороков.

Каин решил, что работа среди некромантов приучила ее к мысли о смерти. Но нет, она просто ждала. Ждала, когда поднимут Лилю с Котей. Как положено, для свидетельских показаний. Тогда бы она плюнула на все и шагнула к ней. Да, Павел бы не простил, да, попытался бы остановить, орал бы… Но остановить бы не успел — Полина не зря двадцать лет проработала с упокойниками. Точно знала, как, что и где может пойти не так. Знала, на что способен сын со своей тогда еще третьей категорией, и знала, что Каин из уважения к чужому горю будет страховать, но не поднимать, и вмешаться не успеет. Рассчитывала, рассчитывала… звонила всем, координировала, даже завещание успела оформить с утра у нотариуса — и просчиталась.

Они все просчитались.

Лилька обвела их всех вокруг изящного пальчика, обхитрила, надурила обожаемых родственников: и мамку, и брата… всех надурила.

Не встала.

Павел сначала не поверил. Списал на стресс, на ошибку. Рявкнул на всех, чтоб отошли, достал следующий состав — Полине хорошо запомнилось, как мелькали тогда его руки: смешать, размять, линии, открыть покрышку, сеть… И ничего. Покрышка была мертвее мертвого. Мертвее Лильки, мертвее Котьки, которых на скорости в сотню размазало о бетонное ограждение моста.

Котьку убило сразу. Скорая только констатировала смерть и сразу запаковала для поднятия — даже сшивать не стали. Лилька прожила еще двенадцать часов, но врачи сразу сказали: таких чудес не придумали. Она даже в сознание не приходила — там и нечему было приходить. Бабушка все крестилась, говорила, что Лилька Павла ждет, чтоб попрощаться, но Полина знала — никого Лилька не ждет. Просто она была сильной и здоровой. И теперь это здоровье выходило ей боком — сердце тянуло на себе гору искалеченного мяса и поврежденные мозги. И если остальные — бабушка, Гоша, который примчался сразу, даже Каин, по первому свистку возникший на пороге, — надеялись, то Полина просто хотела, чтобы Лилька перестала мучиться. Думать о том, что дочке больно, было невыносимо. Хотелось вырвать все эти провода, капельницы, иглы и дать ей наконец уйти. А потом дождаться выворота и шагнуть туда, к ней, чтобы у самой перестало так болеть.

Павел тогда в третий раз потянулся за покрышкой, но Каин остановил. Ухватил крепко за запястье, встряхнул, оплеуху отвесил — да такую, что Павла в стену почти внесло. Подошел к Лильке, которую прямо из реанимации на стол привезли. Взял с соседнего стола Котьку, легко переложил, перетянул простыней, которая сразу пошла темными пятнами.

Каин в работе был скуп — ни одного лишнего движения, жеста или линии. Без составов, без глины. Наглядная демонстрация разницы между разрядами. Когда он открыл печать, воздух в комнате дрогнул, поплыл, стал плотнее, и Полине на миг подумалось: а что бы она увидела, обладай хоть крупицей таланта? Что видит ее сын, Павел, смотрящий на невидимые ей сети, которые теперь протянуты от рук Каина к мертвой Лильке? Сама Полина могла только смутно ощущать, как животное ощущает приближение грозы. Весь дар достался Павлу.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86