белесого материала, я понял, что угадал. Полетела крошка, дрель мягко пошла вперед, пока не уперлась в преграду, второй раз, третий, четвертый.
Тут я увлекся, сделал лишний шаг, и одно из лезвий дернулось, вспороло мне рукав. Боль дернула предплечье, я отступил, созерцая кровоточащий надрез — длинный, но неглубокий.
— Твою ж мать… — прошипел я.
Но опустился на корточки и принялся высверливать нижний штырь, а затем перешел к другой стене. Когда остался один, конструкция с лезвиями заколыхалась и заклацала, словно тысяча металлических птиц начала щелкать клювом, а потом под собственной тяжестью медленно завалилась назад.
Штыри вывернуло из стены, и дорога оказалась свободна — ну если пройти вдоль стеночки.
— Прошу, — сказал я, делая широкий жест.
За перекрестком улица сузилась, здания стали выше, нависли над нами, точно горбы исполинских животных. Под ногами обнаружилась то ли шерсть, то ли высохшая пепельная трава, которая ломалась и неприятно шелестела, и дневной свет то ли на самом деле померк, то ли мне показалось.
Новой преградой стал ров с белым огнем, настолько широкий, что не перепрыгнуть.
— Поищем обходной путь? — предложила Юнесса, но тут в наушниках прозвучал город Макса, который снова командовал арьергардом:
— Вижу бриан. Идут по нашим следам.
Этих только тут не хватало!
— Нет, не поищем, — буркнул я, лихорадочно озираясь. — Распилим вон того «ежа»!
Спрятавшаяся в переулке конструкция из бетонных балок выглядела куда более хлипкой, чем все, что мы видели до сих пор, и я надеялся, что насадная фреза возьмет этот материал… Дрель взвизгнула, зубья вонзились в сиреневую поверхность, и полетела не крошка даже, а куски и ошметки.
Но самое главное — я резал, и резал быстро.
И когда первая балка грянулась на травянистую мостовую, и бойцы потащили ее ко рву, я услышал голос Юли:
— Егор!! Егор! — в этих восклицаниях была паника.
— Что?! — я нацелился на вторую балку.
— На нас напали! Мы вернулись в город! Только вышли из автобуса, как набросились! Я закричала!
От ярости и ужаса я помертвел, пошедшая криво фреза дико завизжала и затряслась, и я выключил дрель.
— К-как? — только и смог спросить я.
А Юля, захлебываясь словами, рассказала, что на них бросились двое мужчин, и что если бы не ее крик и добрые люди рядом, то их бы уволокли за автостанцию… Она взяла в такси и уехала к одной из подруг на окраину, в Заречный район, где они сейчас и спрятались. Подруга сдает вторую квартиру, но прежние жильцы выехали, а новые не нашлись, и моих пустили.
— Егор, что делать?! Что делать?!
Ее трясло, и меня трясло, но я не мог поддаться страху, не имел права.
— Сидите там. Никому не звони! Ни выходи! Я вернусь через несколько дней!
Сегодня добудем этот сраный Уплотнитель для тиззгха, завтра у меня в руках будет Обруч. А потом, если надо, я сам, голыми руками открою портал на Землю, ну или заставлю открыть того, кто умеет!
* * *
Выстрелы долетели оттуда, откуда мы пришли, когда мы как раз соорудили «мост» — несколько балок легли поперек рва. Первым на них вскочил Дю-Жхе, и легко пошел вперед, а оказавшись на другой стороне, повернулся и махнул нам:
— Горячо, но терпимо. Давай сюда.
— Переходим, — велел я, и переключился на общение через шлем. — Макс, отходите. Немедленно.
Бойцы один за другим перебегали через ров, и я считал — десять, двадцать, тридцать…
Когда дошел до сорока, появился ведомый Максом арьергард, запыхавшиеся, потные, но все живые. В этот момент я сам вступил на балки, и те закачались подо мной, даже вроде бы прогнулись, в лицо пахнуло жаром. Я глянул вниз, в белые колышущиеся языки, показалось, что вижу под ними длинное извивающееся тело, составленное из перекошенных звериных морд.
Брр, привидится же такое.
Я спрыгнул на траву, отскочил в сторону, освобождая дорогу, и тут пуля свистнула над головой.
— Давай быстрее! — заорала Фагельма.
Бриан двигались по улице вслед за нами, и стреляли пока неприцельно, издалека. Отвечать мы не могли, обзор нам загораживали вояки Макса, еще не перебравшиеся на эту сторону.
— Мост сразу сбрасываем! — приказал я. — По двое на каждую балку — лежа! Остальным — уходить дальше! Дю-Жхе, на тебе прикрытие!
Не к чему тут торчать на открытом месте.
Я видел, что улица расширяется, видимо образует ту самую площадь, о которой говорил тиззгха, видел округлое белое здание в ее центре, похоже, что тот самый храм. Только вот о том, что ждет нас там, я не думал — не до того было.
Сам шлепнулся наземь, пополз к крайней справа балке, рядом со мной оказался Ррагат. Мимо проскочил Макс, рванул прочь, бежавший за ним боец зашатался, взмахнул руками и упал прямо в белое пламя, скрылся во рву, и оттуда донесся истошный, полный боли вопль.
— Толкай! — закричал я, мы надавили, и балка поползла вперед.
За ней поехали две другие, над нашими головами ударили автоматы, и бриан вынуждены были залечь. Первый кусок «противотанкового ежа» ухнул в ров, за ним второй, третий, и от моста ничего не осталось.
Теперь аборигенам придется искать обходной путь, чтобы до нас добраться, а нам — обходной путь, чтобы отсюда выбраться.
Но это потом.
— Макс, приглядывай за ними. Дю-Жхе, Фагельма — все выходы на площадь ваши. Адриза, твои со мной… — раздал я приказы, и двинулся к храму, не такому большому, как все остальное в этом городе, но такому же мерзкому, чужому и отвратному.
Тут имелся вход, овал в рост человека, молочные стены поблескивали.
— Центурион, нам надо внутрь, это зашквар же… — судя по голосу, Ррагат нервничал. — В натуре…
— Дело такое, что мне надо внутрь. Вы ждете тут — в резерве, — проговорил я. — Случится чего — командует Дю-Жхе.
Внутри опасно, это к гадалке не ходи, но вряд ли против этих опасностей помогут автоматы и ножи.
— Э, центурион, а может, — продолжил Ррагат, но я уже шагнул через порог.
Я не хотел туда идти до дрожи в коленках, мне было это отвратительно это сооружение. Но чем дольше я стоял перед ним и не решался войти, тем меньше боевого духа и смелости во мне оставалось.
Под ногами оказалась бугристая поверхность, сверху навис такой же потолок. Включился фильтр ночного зрения, и я увидел, что туннель уходит вперед, вниз и вправо, еще через дюжину шагов стало ясно, что он закручивается спиралью.
На краю зрения все время что-то мельтешило, а когда я глянул на стену, то обнаружил там собственное лицо. Нет, не
