бок.
— Никаких, — твердо пообещал Эдхард. Ведь во сне можно и не такое обещать…
Я чувствовала его неизвестно чем удовлетворенный взгляд, но потом он исчез. А сон стал более глубоким и крепким, но, все же, умудрился сберечь ту капельку тепла и нежности, с которой так приятно начинался.
***
Проснулась под вечер. Отдохнувшая и полная сил. А спустя секунду в дверь послышался деликатный стук, и в комнату заглянула служанка. Я невольно сморщила лоб, пытаясь вспомнить имя. Она ведь представлялась… Сильвия, Серена, Синтия, Сания… Точно, Сания!
— Мадемуазель Шэнна? — неуверенно произнесла, опуская ресницы.
— Да, Сания, я не сплю, — села на кровати и потерла кулаками глаза. Под веки будто песку насыпали. Режет…
Служанка вошла несмело, немного стесняясь, и я искренне не понимала из-за чего такая неловкость. Несколько часов назад было все по-другому… более открыто… более непринужденно.
Откинув одеяло, спустила ноги на пол. Еще не до конца привыкнув к роскоши и удобству пошуршала пальцами в высоком ворсе ковра, наслаждаясь мягкой текстурой.
— Как спалось, мадемуазель?
Лукавый взгляд Сании заставил недоуменно осмотреть комнату. Сразу вспомнился сон, про то, как приходил Эдхард. Ласкал. Целовал.
Щеки вспыхнули. Но не может же Сания знать, что мне снилось… Или может. Она ведь тоже фей-ир. А вдруг Эд вовсе и не снился. Вдруг приходил на самом деле.
— Отлично, — уже полностью встав на ноги. Потянулась, разминая тело, еще раз украдкой пошарив глазами. Нет, ни единой улики, которая бы обличала Черного Короля.
— Это чудесно, — уже более открыто улыбнулась Сания. — Значит, весь вечер сможете развлекаться.
Я нахмурилась, еще не полностью придя в себя после пробуждения. Вечер… Ох, точно, вечер! Для своих, как сказала Рхианнон. И я иду туда с Эдхардом.
Сердце подпрыгнуло к горлу и сделало там тревожный кульбит. Как я справлюсь? Я же опозорю короля Горара. Ни разу не была на таких приемах. Даже в детстве. Да и надеть мне нечего…
— Вам ее величество передала кое-что из нарядов, — Сания снова без труда угадала мои мысли.
Я смутилась.
— Сания… — медленно, подбирая слова. — Не думаю, что наряды… подойдут мне.
Скептически глянула на себя в зеркало, вспоминая прелести Рхианнон.
— О, конечно же подойдут! — округлила глаза Сания. — Ведь их для вас заказывали…
Я покраснела, развернувшись, посмотрела в ясные искренние глаза служанки.
— Для меня? — окинула взглядом ворох одежды в руках у девушки.
В нем не меньше пяти разных платьев. Как можно так быстро сотворить столько нарядов?
Видимо вопрос весьма прозрачно читался в моем взгляде.
— Мы все старались для вас, мадемуазель. Даже… даже… я одно сделала, — Сания снова покраснела и смущенно опустила ресницы.
Я снова воззрилась на кучу пестрых тканей, которые служанка принялась раскладывать на кровати.
— Минуточку, — пискнула и скрылась в ванной.
Вот глупышка. Прижала прохладные ладони к пылающим щекам. Как могла забыть, что нахожусь в самом Нардгейле. Ведь для фей-ир колдовать, как дышать. Что им стоит сотворить несколько платьев из воздуха, как там, в кабинете, угощение.
— Может, и не из воздуха… — уже спокойнее, немного придя в себя от смущения, поймала свой взгляд в отражении. — Из той же ткани… но не вручную…
Принципы фей-ирского волшебства до сих пор никому не известны.
Умывшись прохладной водой, снова посмотрела в зеркало. Густой румянец сошел, на щеках остались лишь слегка розовеющие пятна. Впрочем, они смотрелись вполне мило. И я решила, что можно выходить.
За это время Сания уже успела убрать кровать, застелить шелковым покрывалом и разложить на нем наряды.
Она, нервничая, застыла чуть в стороне и сцепила перед собой руки.
Я не понимала такой реакции и ободряюще улыбнулась девушке.
— Они все чудесные, — ничуть не покривила душой, пробежав взглядом по пестрым нарядам. — Давай, все перемеряем.
Я действительно соскучилась по таким мелочам, которые раньше, честно говоря, считала недостойными внимания. Воспринимая как должное и даже чуточку презирая, относилась к нарядам, как к чему-то совершенно пустому, неважному. Чем могут забивать мозги лишь пустоголовые дурочки.
Но, пять долгих лет напяливая на себя колючую робу монахини, а затем несколько дней щеголяя в мужской одежде, поняла, насколько соскучилась по чему-то прекрасному, женственному. По чему-то, что сделает меня не тощей замарашкой, а вполне приличной и привлекательной мадемуазель.
Сания обрадовавшись моему предложению, едва не захлопала в ладоши от восторга и сразу же кинулась облачать меня в невесомые обворожительные ткани.
Я крутилась у зеркала то в красном, словно маков цвет, наряде, страстном и ярком, то в нежном, голубом, как весеннее небо, то в насыщенном зеленом, будто прозрачные изумруды. Мне нравилось решительно все. Каждый цвет и фасон по-своему подчеркивал мои достоинства: глаза, румянец, цвет волос, и скрывал недостатки.
— Какое выберем? — снимая с меня последнее, розовое, как заря, поинтересовалась запыхавшаяся Сания.
— А какое посоветуешь? — ответила, не менее запыхавшись. Я кружила и танцевала в каждом из платьев, представляла себя на балу. Решительно убеждала себя, что это только, чтобы проверить его удобство, но в душе знала — просто наслаждаюсь моментом и радуюсь.
— Я не могу… — расстроено пожевала губу служанка. — Если скажу, какое понравилось, то назову свое, если укажу на другое, совру.
В ее глазах сквозила искренняя борьба.
— Хорошо. Давай тогда я выберу, — предложила. — Ну а ты мне потом скажешь, какое было твое. Так можно?
— Так можно, — просияла девушка и замерла, даже не дыша.
Я недоумевала, почему так важно, чтобы я выбрала именно ее платье. Возможно, за это причиталось кое-то вознаграждение или презент. И задумалась серьезно. Хотелось сделать Сании приятно. Но и платье рассчитывала подобрать по собственному вкусу.
Мне больше всех понравилось ярко-красное, с золотистыми вставками. Нежная расклешенная шелковая ткань, разлеталась при каждом шаге, а лиф плотно облегал грудь, оставляя открытыми плечи и шею. Мои глаза от этого оттенка становились глубже, загадочнее, а золотистый цвет кожи не казался землистым и бледным. Само платье выглядело гораздо смелее, чем те, которые были привычны при дворе отца, и даже остальные четыре немного уступали ему. Но я все равно остановилась на нем. Не только из-за открытого фасона… именно в красном я чувствовала себя увереннее, смелее и старше. И это для меня было сейчас главнее всего.
— Пожалуй, это! — указала на понравившейся наряд.
— Ой! — захлопала в ладоши
