Книга Вавилон - Ребекка Ф. Куанг

Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185

из дешевых слитков, которые можно увидеть в Лондоне, служат не так долго. Очень немногие из них действительно серебряные. Чаще это просто тонкий слой серебра, нанесенный на дерево или другой дешевый металл. Их заряд иссякает за несколько недель, после чего их нужно, как мы выражаемся, подправить.

— За плату? — спросил Робин.

Профессор Плэйфер кивнул, улыбаясь.

— Что-то должно оплачивать ваши стипендии.

— Так это все, что требуется для содержания этого бара? — спросила Летти. — Просто переводчик произносит слова в паре?

— Это немного сложнее, — сказал профессор Плэйфер. — Иногда гравюры приходится переписывать заново, или переставлять бруски...

— И сколько вы берете за эти услуги? — надавила Летти. — Дюжина шиллингов, я слышала? Неужели так много стоит небольшой ремонт?

Ухмылка профессора Плэйфера расширилась. Он был похож на мальчика, которого поймали на том, что он засунул большой палец в пирог.

— За то, что широкая публика считает магией, хорошо платят, не так ли?

— Значит, расходы полностью выдуманы? — спросил Робин.

Это прозвучало резче, чем он хотел. Но тогда он подумал о холерической чуме, прокатившейся по Лондону; о том, как миссис Пайпер объясняла, что беднякам просто невозможно помочь, ведь изделия из серебра так дорого стоят.

— О да. — Профессор Плэйфер, казалось, находил все это очень забавным. — Мы владеем секретами и можем ставить любые условия. В этом вся прелесть — быть умнее всех. А теперь последнее, прежде чем мы закончим. — Он взял с дальнего конца стола один сверкающий чистый брусок. — Я должен сделать предупреждение. Есть одна пара, которую вы никогда, никогда не должны пробовать. Кто-нибудь может угадать, что это такое?

— Добро и зло, — сказала Летти.

— Хорошая догадка, но нет.

— Имена Бога, — сказал Рами.

— Мы верим, что ты не настолько глуп. Нет, этот вопрос сложнее.

Ни у кого больше не было ответа.

— Это перевод, — сказал профессор Плэйфер. — Проще говоря, слова для перевода.

Пока он говорил, он быстро выгравировал слово на одной стороне бруска, а затем показал им, что он написал: Translate.

— Глагол «переводить» имеет несколько разные значения в каждом языке. Английские, испанские и французские слова — translate, traducir и traduire — происходят от латинского translat, что означает «переносить через». Но когда мы переходим за пределы романских языков, мы получаем нечто иное. — Он начал писать новый набор букв на другой стороне. — Китайское fānyì, например, означает «переворачивать» или «переворачивать что-то», а второй иероглиф yì имеет значение изменения и обмена. В арабском языке tarjama может означать как биографию, так и перевод. В санскрите слово «перевод» — анувад, что также означает «повторять или повторять снова и снова». Разница здесь временная, а не пространственная метафора латинского языка. В языке игбо два слова для перевода — tapia и kowa — оба связаны с повествованием, деконструкцией и реконструкцией, разбиением на части, что делает возможным изменение формы. И так далее. Различия и их последствия бесконечны. Как таковых, нет языков, в которых перевод означал бы совершенно одно и то же.

Он показал им, что написал на другой стороне. Итальянский — tradurre. Он положил ее на стол.

— Переведите, — сказал он. — Tradurre.

Как только он поднял руку от барной стойки, она начала дрожать.

Пораженные, они смотрели, как бар сотрясается все сильнее и сильнее. Это было ужасно. Бар словно ожил, как будто в него вселился какой-то дух, отчаянно пытающийся вырваться на свободу или, по крайней мере, расколоться на части. Он не издавал никаких звуков, кроме яростного стука о стол, но Робин услышал в своем сознании мучительный, сопровождающий его крик.

— Переводческая пара создает парадокс, — спокойно сказал профессор Плэйфер, когда бар начал трястись так сильно, что отскочил от стола на несколько дюймов. — Он пытается создать более чистый перевод, что-то, что будет соответствовать метафорам, связанным с каждым словом, но это, конечно, невозможно, потому что идеальных переводов не бывает.

В брусе образовались трещины, тонкие прожилки, которые разветвлялись, раздваивались и расширялись.

— Проявлению некуда идти, кроме как в сам брусок. Поэтому он создает непрерывный цикл, пока, наконец, планка не разрушится. И... это происходит.

Бар подпрыгнул в воздух и разлетелся на сотни мелких кусочков, которые рассыпались по столам, стульям, полу. Когорта Робина отступила назад, вздрогнув. Профессор Плэйфер и глазом не моргнул.

— Не пробуйте. Даже из любопытства. Это серебро, — он пнул ногой один из упавших осколков, — нельзя использовать повторно. Даже если его расплавить и переплавить, любые слитки, сделанные даже из унции этого серебра, будут бессильны. Хуже того, эффект заразителен. Вы активируете слиток, когда он лежит на куче серебра, и он распространяется на все, с чем соприкасается. Легкий способ потратить пару десятков фунтов впустую, если не быть осторожным. — Он положил гравировальную ручку обратно на рабочий стол. — Это понятно?

Они кивнули.

— Хорошо. Никогда не забывайте об этом. Окончательная жизнеспособность перевода — это увлекательный философский вопрос — в конце концов, именно он лежит в основе истории о Вавилоне. Но такие теоретические вопросы лучше оставить для классной комнаты. А не для экспериментов, которые могут обрушить здание.

— Энтони был прав, — сказала Виктория. — Зачем кому-то беспокоиться о литературном факультете, если есть серебряное дело?

Они сидели за своим обычным столом в «Баттери», чувствуя головокружение от власти. Они повторяли одни и те же слова о серебряном деле с тех пор, как закончились занятия, но это было неважно; все это казалось таким новым, таким невероятным. Когда они вышли из башни, весь мир казался другим. Они вошли в дом волшебника, наблюдали, как он смешивает свои зелья и произносит заклинания, и теперь ничто не могло удовлетворить их, пока они не попробовали сами.

— Я слышал свое имя? — Энтони опустился на сиденье напротив Робина. Он оглядел их лица, затем понимающе улыбнулся. — О, я помню этот взгляд. Это Плэйфер устроил вам сегодня демонстрацию?

— Это то, чем ты занимаешься весь день? — взволнованно спросила Виктория. — Возишься с парами совпадений?

— Достаточно близко, — сказал Энтони. — Это включает в себя гораздо больше листания этимологических словарей, чем просто возиться, но как только вы улавливаете что-то, что может сработать, все становится действительно забавным. Сейчас я играю с парой, которая, как мне кажется, может пригодиться в пекарнях. Мука и цветок.

— Разве это не совершенно разные слова?

Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185