отправиться в Портдженну, чтобы подробно расспросить слуг о миссис Джазеф и сопровождавшем ее джентльмене и осмотреть северные комнаты – словом, найти ключ к разгадке местонахождения Миртовой комнаты, пока события еще свежи в памяти свидетелей. Против этого плана по медицинским соображениям выступил мистер Орридж, поскольку миссис Фрэнкленд простудилась, необдуманно выйдя из своей комнаты на воздух, и ближайшую неделю, если не более длительный срок, уезжать ей было нельзя.
Следующее предложение поступило от мистера Фрэнкленда. Он решительно объявил, что, по его мнению, единственный шанс проникнуть в тайну Миртовой комнаты – это связаться с миссис Джазеф. Он предложил немедленно отправить в Портдженну одного из своих слуг, человека рассудительного и верного, на чье усердие, деятельность и ум можно было полностью положиться, чтобы он начал необходимые расспросы и тщательно осмотрел северную сторону дома.
Это предложение было одобрено и тотчас же приведено в исполнение. Слуга мистера Фрэнкленда, снабженный деньгами и надлежащими инструкциями, отправился в Корнуолл. Через некоторое время он отправил хозяину отчет о проделанной работе. Он оказался весьма неутешительным.
Все следы миссис Джазеф и ее спутника были потеряны на пороге гостиницы, где их оставил мальчик. Было проведено масштабное расследование, но никакой достоверной информации получено не было. Люди в совершенно разных частях страны с готовностью заявляли, что видели двух человек, подходящих под описание дамы в темном платье и пожилого иностранца; но, когда их просили указать направление, в котором двигались эти двое незнакомцев, ответы оказывались самыми загадочными и противоречивыми. Куда направились леди и иностранец – на восток, запад, север или юг – слуга мистера Фрэнкленда на данном этапе дела сказать не мог.
Отчет об осмотре северных комнат был не более удовлетворительным. Здесь снова не удалось обнаружить ничего важного. Слуга установил, что на нежилой стороне дома было двадцать две комнаты: шесть на первом этаже, выходящие в заброшенный сад, восемь на втором этаже и восемь над ними, еще на этаж выше. Он тщательно осмотрел все двери сверху донизу и пришел к выводу, что ни одна из них не была открыта. Поведение самой миссис Джазеф ничего не объясняло и не доказывало. Если верить показаниям служанки, она уронила ключи на пол в холле. Ее нашли, как утверждали экономка и дворецкий, лежащей в обморочном состоянии на верхней площадке первого лестничного пролета. Дверь напротив нее не имела следов того, что ее недавно открывали. Была ли комната, в которую она хотела попасть, одной из восьми на втором этаже, или же она упала в обморок, поднимаясь выше, определить было невозможно.
Единственные выводы, которые можно было сделать на основании событий, произошедших в доме, были следующими. Во-первых, очевидно, даму потревожили до того, как она смогла воспользоваться ключами, чтобы попасть в Миртовую комнату. Во-вторых, исходя из положения, в котором она была найдена на лестнице, и из показаний, связанных с падением ключей, можно предположить, что Миртовая комната находилась не на первом этаже. Автор отчета решил подождать в Портдженне, если у его хозяина будут еще какие-либо указания.
Что же делать дальше? На этот вопрос не смог ответить ни мистер Фрэнкленд, ни миссис Фрэнкленд, ни мистер Орридж. Наконец Розамонда решила, что им остается одно средство – обратиться за советом к какому-нибудь человеку, на которого можно было бы положиться. Она попросила у мужа разрешения написать конфиденциальное изложение своих трудностей викарию Лонг-Бекли. Доктор Ченнери был их другом и советчиком: он знал их обоих еще детьми, он был хорошо знаком с историей их семей, он чувствовал отеческий интерес к их судьбам, и он обладал тем бесценным качеством простого и ясного здравого смысла, который делал его человеком, способным помочь.
Мистер Фрэнкленд охотно согласился на это предложение, и Розамонда тотчас же написала письмо, в котором изложила все обстоятельства странного происшествия и со следующей почтой получила ответ. Доктор Ченнери не только искренне разделял любопытство, которое слова и поведение миссис Джазеф вызвали в душе его друзей, но и предложил собственный план нахождения Миртовой комнаты.
Викарий прежде всего высказался категорически против дальнейших поисков миссис Джазеф. Он посчитал, что попытки найти ее были и будут пустой тратой времени. Поэтому он сразу же посвятил себя рассмотрению более важного вопроса: как мистер и миссис Фрэнкленд должны действовать, чтобы раскрыть тайну Миртовой комнаты?
На этот вопрос у доктора Ченнери был готов самый решительный ответ, и он заранее предупреждал Розамонду, что она будет очень удивлена, когда он перейдет к его изложению. Считая само собой разумеющимся, что они с мужем не смогут узнать, где находится комната, если только им не поможет кто-то, кто лучше их самих знаком с устройством Портдженнской Башни, викарий заявил, что на свете есть только один человек, который может дать им нужную информацию, и этот человек – не кто иной, как родственник Розамонды, Эндрю Тревертон.
Это поразительное заявление подкреплялось двумя доводами. Во-первых, Эндрю был единственным оставшимся в живых представителем старшего поколения, жившим в доме в те далекие времена, когда все традиции, связанные с северными комнатами, были еще свежи в памяти обитателей дома. Люди, жившие в нем сейчас, были чужаками, которых нанял отец мистера Фрэнкленда; слуги капитана Тревертона уже или умерли, или разъехались. Поэтому единственным человеком, чьи воспоминания могли быть полезны мистеру и миссис Фрэнкленд, был, несомненно, брат прежнего владельца дома.
Во-вторых, даже если памяти Эндрю Тревертона нельзя было доверять, у него могли сохраниться какие-то бумаги с упоминанием Миртовой комнаты. По завещанию отца, которое было составлено, когда Эндрю был молодым человеком, только что поступившим в колледж, он унаследовал старинную коллекцию книг из библиотеки Портдженнской Башни. Если предположить, что он все еще хранит эти реликвии, то вполне вероятно, что среди них найдется план или описание дома, каким он был в прежние времена, что даст всю необходимую информацию.
Оставалось придумать, как получить эти сведения от угрюмого старика. Викарий прекрасно понимал, что после непростительно бессердечного поведения Эндрю по отношению к ее отцу и матери, Розамонда не может обратиться к нему напрямую. Однако это препятствие можно преодолеть, если передать необходимые сведения доктору Ченнери. Хотя он сам и недолюбливал Эндрю Тревертона и осуждал принципы старого мизантропа, он был готов отбросить собственные антипатии и возражения ради интересов юных друзей. Так что викарий выразил полную готовность написать Эндрю и напомнить ему о себе, а также уточнить информацию о северной стороне Портдженнской Башни, и особо подчеркнуть желание ознакомиться с названиями, под которыми комнаты были известны в прежние времена.
Викарий честно признавал, что, по его мнению, шансы на то, что
