ещё одна потасовка и вызовут родителей, уроки срываем. Отбираю свой мобильник у него. Лизка спасена, ещё на сорок минут, пережить ей литературу. Сообщения от Маринки нет. Удалил… Как посмел! Внутри агония, причин ещё не знаю, но события так знакомы. Кажется мне, затишью пришёл конец. Бъётся в груди, словно птица в стекло, предчувствие беды.
От звонка дёргаюсь подскочив, сгребаю учебные принадлежности в рюкзак, покидав абы как вылетаю из класса. Подруга за мной следом, подхватив под руку тащит в укромный уголок.
— Ты только успокойся… — начинает с ходу.
Вырвавшись отскакиваю.
— Вы меня все достали! Говори уже.
За спиной раздаётся смех. Резко оборачиваюсь, Лизка с Алинкой ржут чуть ли не тыкая в меня пальцами.
— Хочешь рассказать подружке, как я провела ночь с Нестеровым? Да я сама…
Договорить Лизка не успела, я кинулась на неё, повалила на пол в желании придушить вцепилась обеими руками в горло. Она оказалась сильной, опрокинула и уселась сверху ударив по лицу на отмашь. Но меня это не охладило, а только подстегнуло убить тварь портившую жизнь изо дня в день. Лизка зажала руки и заорала в лицо.
— Такая серая мышь как ты, ничего не может дать такому как Нестеров! Мы провели потрясающую ночь вместе…
Я зарычав скинула её с себя и набросилась с новой силой.
— Не правда! — лупя ладонями куда попало.
На этом нас и растащили в разные стороны. Меня как оказалось держал Антон крепко сжав руки, Лизку пацан из параллельного класса и на всех парах неслась к образовавшейся толпе наша Дмитриевна. Тут же и директор нарисовался, потрясающе, все в сборе, мне конец. Учителя разогнали зевак по классам, а нас двоих в кабинет затребовал завуч. Отчитывала с чувством, но я не слышала ни слова, трясло в дикой лихорадке. Дышу с трудом, вся грудная клетка охвачена агонией. Слова рыжей суки мечутся внутри черепа грозя свести с ума. Я просто сгораю заживо.
— Алиса, — трогает за плечо Дмитриевна, заглядывая в лицо. — Тебе плохо? Дайте быстро воды!
Что-то все забегали, засуетились, всунули стакан. С трудом сделала глоток и дрожащими руками отдала, а то уроню. На плечи будто плита опустилась, придавливая намертво, ещё чуть-чуть и раздавит в лепёшку.
— Бледная…
— Перенервничала видимо…
— Да она ж тихая девочка, конечно перенервничала!
Слышу голоса, как из далека, сама смотрю на Лизку, улыбается тварь. Я и сейчас всё ещё готова придушить, а то и свернуть шею. Не правда, всё это не правда! Мой Димка не мог. Они же все не знают, что мы вместе, многие думают давно закончилась наша история. Мы же скрываемся.
Звонят родителям, нас отправляют на оставшийся урок.
— Алис, ты как? — шепчет Маринка.
Отмахиваюсь, сказать не могу. Мне надо отдышаться и переварить. Антон преследует взглядом, раздражая. Отцепись уже от меня и забудь о моём существовании, как раньше. С убегающими минутами внимание переключается на другую проблему. Нестеров! На сообщения не отвечаю, не могу себя заставить, выворачивает наизнанку. В памяти всплывает каждая мелочь, перемены в нём, в поведении, каждый взгляд, слово… Боюсь идти домой, знаю ждёт меня, избежать встречи не могу, нужны ответы.
Стоим с Маринкой на улице, а у меня желание вернуться в школу и вытрясти из Лизки правду.
— Что Дмитривне сказать?
— Говори не знаю.
Не могу решиться идти, а подруга мнётся рядом, уже опаздывает на репетицию.
— У тебя есть, чем добить меня? — спрашивая в упор смотрю на неё.
— Вся школа говорит о том, что Лизка с ним… на его день рождение.
Жаркая волна прокатывает по телу, не могу и слова вымолвить. Просто ухожу. Он мне докажет, что это всё сплетни и неправда. Димка меня любит.
Машину вижу издалека и замедляю шаг, а потом и вовсе останавливаюсь. Разговаривая по телефону вылезает на встречу, улыбка сползает с его лица. Пытливо смотрю не двигаясь с места, шага не могу сделать, приросла к земле. Дышать становится невыносимо тяжело. Убирает телефон в карман, идёт на встречу.
— Алис, на тебе лица нет… — начинает обеспокоенно.
— Спроси ещё, что случилось, — перебиваю и мне кажется в эту секунду у него всё написано на лице.
А голос-то какой у меня загробный. Алиса! Возьми себя в руки. Ты обязана его выслушать. Не придумывай, ничего у него там не написано и глаза совсем не испуганные. Я готова уже завыть вспоминая каждый пролетевшись день после дня рождения. Не правда, я придираюсь, ревность фантазирует…
Не обнимает, не целует стоит передо мной, смотрит, ощущение, что слова вымолвить не может. Взгляд жалобный и кажется правда перепуганный. Моё сердце так быстро несётся, что я буквально слышу его стук.
— Ты спал с Лизкой? — выдаю сразу самое главное.
— Нет, — отвечает твёрдо, нервно проведит ладонью по лицу.
— А все говорят…
— Ты снова слушаешь, то, что все говорят? Алис, может хватит?
Вижу, как вздымается его грудь, злится, но взгляд… Мои любимые голубые словно небо глаза выражают совершенно другие эмоции и я не могу проглотить ком в горле, на глаза набегают слёзы.
— Она сама мне сегодня…
— Ты слышала, что я сказал? — повышает голос.
— Я всё слышала, и ты меня услыш! — заорала не сдержалась.
Всю потряхивает, не могу справиться с эмоциями. Стараюсь не реветь. Голос не слушается.
— Я тебя всегда слушаю и слышу.
— Это тебе так кажется! Дай мне сказать и развей мои сомнения, — с трудом получается спокойно сказать. Отводит взгляд потирая лицо. — Все говорят, что на своё день рождение ты спал с Лизкой.
Отступаю резко, присекая попытку перебить меня.
— Дай мне сказать! — рявкаю.
Гневно смотрит в глаза, а я пылаю в адовом пламени.
— Она сама мне сегодня об этом сказала, лично Лизка, в лицо.
— Ты кому веришь, мне или ей?
— Тебе, но на пустом месте она подобного не скажет. Разве нет? Посмеет вот так мне врать, зная, что ты придёшь требовать ответа?
Рычит буквально, прикрыв глаза.
— Алиса, я люблю тебя, мне не нужны другие. Думать могу только о тебе. Не убивай такой долгожданный мир между нами, не слушай никого.
Всхлипываю еле слышно, справляюсь с отсутствием голоса.
— Ты ночевал в гостинице?
— Да, нажрался и свалился спать в номере. Да, мы были в стрип баре, да я спать ушёл в гостиницу, дальше бы и не смог уйти. И спал я один.
