Книга Монстр - Джессика Гаджиала

Я ничего не знала о любви. Но потребовалось шесть поцелуев, чтобы добраться от его рта до уха. Девятый, от уха до ключицы. Шестнадцать, от ключицы до бедра. А иногда, когда он был уставшим, ему становилось щекотно прямо там, в этой ложбинке. Нет, я ничего не знала о любви. Но я клянусь, все, чего я хотела до конца своей жизни — это лежать на его груди, впитывать его тепло, чувствовать, как он очерчивает узоры на моем бедре. Я хотела просовывать свои пальцы между его. На его руках было семнадцать шрамов. Я хотела знать историю каждого из них до последнего.

Если это не было любовью… ну, тогда я не знаю, что это было.

Не имело значения, что это произошло слишком быстро.

Не имело значения, что это ярко вспыхнуло, а затем мне пришлось погасить это, прежде чем у меня появилась возможность погреться в тепле. Не имело значения, что я больше никогда не почувствую его рук на своей коже, не услышу, как мое имя слетит с его языка. Не имело значения, что я буду ходить и скучать по нему и по тому, что у нас было всегда.

Все, что имело значение — это то, что он мог продолжать дышать. Продолжать получать поцелуи. Дарить тепло. Готовить идеальную пасту. Даже если это будет для других женщин. Может быть, особенно если это будет для таких женщин. Женщин таких как я. Женщин, которые никогда не знали прикосновения, от которого по их телу пробегал ток. Женщины, которые не знали, как приятно иметь кого-то, в ком можно потеряться. Женщины, чьи жизни навсегда изменились бы, просто узнав его мельком.

Вот почему я делаю то, что делаю.

Потому что миру нужны были такие люди, как Брейкер.

Я не собиралась позволить миру потерять его.

Я бы первой бросилась на Лекса.

Я вздохнула, встала и двинулась по дороге. Я понятия не имела, где нахожусь. Куда вела дорога? Кого я могу встретить? Где мне можно будет остановиться и согреться?

Было уже поздно. Невозможно было сказать, насколько поздно, учитывая время года и тот факт, что к пяти уже темнело. Но мне казалось, что я шла уже несколько часов. Наверное, так оно и было, если боль в ногах была хоть каким-то доказательством. Но я не была знакома с районом, где жил Брейкер. Поэтому я понятия не имела, куда может привести дорога, по которой я шла. Возвращала меня в город? Что было бы не очень хорошо. Мне нужно было уехать как можно дальше от города. Во-первых, из-за Лекса и его головорезов. Во-вторых, потому что, зная Брейкера (а я была почти уверена, что знала), он бы тоже меня искал.

Я полезла в сумку, которую оставил мне Джейшторм, нащупала телефон, включила его и проверила время.

Семь тридцать.

Я вздохнула, заставляя свои ноги продолжать двигаться, несмотря на невыносимую боль.

И как раз в тот момент, когда я подумала, что было бы лучше незаметно проскользнуть обратно в лес и немного прилечь, я увидела неоново-зеленую вывеску мотеля.

Со стоном облегчения я ускорила шаг, чтобы сократить расстояние, распахнула дверь и помолилась, чтобы там было свободно.

— Привет, дорогая, — приветствовал меня мужской голос из-за стола.

Я подошла, положила руки на стойку и, оглянувшись, увидела, что кто-то сидит в старом кресле, задрав ноги, и смотрит игру по телевизору. Он был средних лет, с редеющими темными волосами и пивным животом, его круглое лицо было немного маслянистым. Именно такой мужчина выглядел так, словно управлял захудалым мотелем в самом центре какого-то захолустья.

— Привет. Есть свободные комнаты? — спросила я, залезая в сумку, которую оставил мне Джейшторм, вытаскивая наличные и поддельные удостоверения личности.

— Конечно, — сказал он, поднимаясь с кресла и подходя к стойке. — Ты будешь одна? — спросил он, его взгляд скользнул по моему телу так, что у меня во рту появился кислый привкус.

— Нет. Мой парень просто пошел перекусить.

На это он кивнул, отворачиваясь, как будто это его не интересовало. И у меня возникло смутное подозрение, что если бы я только что не соврала, то был шанс, что он появился бы у моей двери позже. С ключами. И рукой, полной рогипнола (прим.перев.: Рогипнол относится к ряду транквилизаторов-гипнотиков. Препарат назначают для лечения различных симптомов расстройства сна, так как он имеет явно выраженное снотворное действие).

Противно.

— Ну, вы двое можете остаться в седьмом номере. Это в самом конце, — сказал он, протягивая мне ключ. Как… настоящий ключ. Не ключ кредитная карта. Настоящий металлический. Странно, — ты оплачиваешь картой или…

— Наличными, — тут же ответила я.

— Семьдесят за ночь или пятнадцать за час.

Вдвойне противно.

Я даже не знала, что на самом деле существуют места с почасовой оплатой.

— Семьдесят, — сказала я, отсчитывая деньги и протягивая ему восемьдесят.

— Если тебе что-нибудь будет нужно, дорогая, всё что угодно… ты просто подойди сюда и скажи Бобу, хорошо?

Мне потребовались все силы, чтобы не поморщиться. — Спасибо, — сказала я, взяв десятку, которую он протягивал, убедившись, что наши пальцы даже не соприкоснулись, сунула деньги в сумку и скорее вышла.

Уроды были уродами, и уродами оставались.

Но Боб, который управлял мотелем с почасовой оплатой и использовал ключи (что означало, что, скорее всего, были дубликаты), и говорил о себе в третьем лице? Да, это было так… супер жутко.

Я направилась к комнате в конце коридора, остановилась у торгового автомата, чтобы взять закуски и напитки, затем схватила кучу выброшенных пивных бутылок с боку, прежде чем вставить ключ в замок и войти в свою комнату.

Все мотели были отвратительны. Не имело значения, где они были, они были отвратительными. Старые обои. Грязные ковры. Древние телевизоры. Покрывало и простыни, которые, вероятно, не стирали неделями.

Вонючее, жуткое место.

Но это был мой единственный выход. Поэтому я старалась не смотреть на облупившиеся коричневые обои. Я старалась не смотреть на испачканные ковры. И я даже близко не подошла к кровати. Я бросила все свои вещи на складной столик, который знавал лучшие времена, но выглядел относительно чистым, затем направилась в ванную, чтобы проверить раковину на наличие тараканов. К счастью, ни одного. Затем