Ступеньки лестницы негромко заскрипели. Не в первый раз за эту ночь.
Маг без диплома закатил глаза и покачал головой. А потом склонился пониже над бумагами, всем своим видом показывая, что не замечает и не слышит ничего вокруг.
Кто-то крадучись, на цыпочках, прошел от лестницы к углу за занавеской.
Ратмир скучающе потарабанил пальцами по столу и подтянул к себе один из листков с коротким списком из нескольких имен.
Зря они, конечно, надеются. Любовь — один из самых ненадежных параметров в магической науке. И обычно подразумевается по-настоящему сильное, глубокое чувство. А найти границу между дружеской привязанностью, симпатией, едва зародившейся влюбленностью и истинной любовью — так непросто, что мало кто из магов решается использовать этот параметр всерьез.
Если царевна и успела в кого-то влюбиться — вряд ли это уже переросло в настоящее глубокое чувство, способное победить любые чары.
Если магическая составляющая яда завязана на любви, а царевна никого пока всерьез не любит — то разбудить ее поцелуем, как задумано создателем отравы, никто и не сможет. И тогда спасет ее только Ратмирово зелье. А для этого поработать придется всему отряду.
Впрочем, кто знает — даже самую малую вероятность не стоит отбрасывать, не проверив экспериментально.
Много времени это не занимает — зайти, наклониться к девушке, поцеловать. Всмотреться в темноте, убедиться, что изменений нет. Печально вздохнуть, выйти.
В точно рассчитанное мгновение занавеска вновь колыхнулась. Тот, кто вышел оттуда, так же на цыпочках прокрался обратно к лестнице.
Чародей вычеркнул очередное имя в списке.
Что и требовалось доказать.
* * *
К утру “побочный эффект” и впрямь прошел, как не было. Царевна была неподвижна и бездыханна, как прежде.
Никто этим утром не заикался ни о завтраке, ни о тренировке. Не до того.
За столом, заваленным бумагами, положив голову на локти, сидя спал Ратмир. На бесчисленных исписанных листах теснились формулы и столбики цифр, ни о чем не говорящих непосвященному.
А вот под головой чародея, наполовину скрытый еще и его рукой, лежал одинокий листок, на котором убористым мелким почерком был выведен в столбик список недостающих ингредиентов.
Михайла аккуратно, стараясь не потревожить спящего, вытащил листок и поднял голову. Все братья уже столпились вокруг.
— Вслух читай, — потребовал Савелий.
Старшой отряда опустил глаза на листок в своих руках.
— Зуб гигантского горного дракона — одна штука. Сердце сфинкса — одна штука. Перо жар-птицы — одна штука. Корень мандрагоры — одна штука. Волос из хвоста золотого единорога — три штуки. Слеза русалки — пять капель.
Михайла поднял глаза. Что ж, цель ясна, осталось только распределить задания. И впрямь — ничего невозможного. Всего-то совершить несколько подвигов. А подвиги — привычная работа. Выбить зуб дракону, ощипать жар-птицу, накрутить хвост единорогу… было бы о чем говорить!
