Чудовищный языческий ритуал!
Во сне Вулфред ворочался, а потому Мелания следила за тем, чтобы его рука покоилась на ее распущенных волосах. Сон Вулфреда был беспокойным, рука сильно болела. Не выспавшись и страдая от боли, он ни на шаг не отпускал Меланию от себя, утверждая, что одиночество только усиливает его страдания.
Наконец наступил пятый день с момента совершения Божьего суда. Именно тогда полагалось снимать бинты, дабы узнать решение Высшего судьи. И вот Вулфред в сопровождении Мелании, Сеолмунда и Синрика вышли из комнаты и направились в триклиний, где и должно было состояться своеобразное «оглашение приговора».
Предварительно Мелания проверила, чтобы волосы Вулфреда были аккуратно расчесаны, а одежда – безупречно выстирана и выглажена. Сам Вулфред не придавал своему внешнему виду значения…
В середине зала был установлен стол, за которым на почетном месте восседал Хенса. Мелания подошла к нему и тихо спросила:
– Когда оба отряда уйдут отсюда?
Тот насмешливо посмотрел на нее:
– Ты, видно, уверена, что ожог на руке Вулфреда не оставил следа, если так смело меня спрашиваешь?
– Я убеждена в своей невиновности более, чем кто-либо из здесь присутствующих.
– Кроме меня, – ответил Хенса и бесцеремонно обнял Меланию за талию.
Та резко отстранилась, возмутившись подобным публичным унижением. Доркас, стоявшая рядом с полной чашей вина в руках, вздрогнула от неожидан ности и ненароком пролила несколько красных винных капель на одежду Хенсы. Тот бросил на служанку злобный взгляд.
Доркас же спросила:
– Ты позволишь мне снять повязку? Или я нарушу языческий этикет?
Хенса оторопело посмотрел на нее, видимо, не поняв юмора. Доркас решила, что начальник саксов просто толстокож, а потому шутить с ним бесполезно.
– Встань в центре зала, Вулфред, – с улыбкой сказал Хенса. – И пусть все увидят решение богов: виновна твоя жена или нет?
«Она невиновна, – твердил про себя Вулфред. – Я уверен!»
Вместе с тем он чувствовал боль в руке. «Странно, если ожог прошел бесследно, то почему осталась боль?» – с тревогой подумал он.
Его размышления прервал громкий голос Мелании:
– Терас, поднеси поближе факел.
Мелания вынула из кармашка небольшой пузырек.
– Это оливковое масло. Я прошу разрешения, не снимая повязки с руки моего мужа, смочить ее моим снадобьем и одновременно вознести молитву моему Богу Иисусу Христу.
– Странная процедура, – буркнул Хенса. – Я никогда не слышал ничего подобного!
– Оливковое масло получило благословение Христа и поможет мне в будущем лечить руку мужа, если рана останется. Я прошу только о том, что разрешено моей верой.
– Но у нас нет таких традиций! – воскликнул Хенса.
– А как быть с моей верой? Почему ты лишаешь меня возможности исполнить наш ритуал?
– Позволь ей сделать, что она просит, – сказал Сенред. – Ведь повязка останется на руке.
– Она совершает не прямое лечение раны! – поддержал его Болдуфф.
Вулфред сделал шаг вперед и громко сказал, обращаясь, к Хенсе:
– Речь идет о виновности или невиновности моей жены. И будет справедливо, чтобы приговор вынес ее Бог!
Хенса долго думал. Потом утвердительно кивнул:
– Согласен.
Мелания радостно вскрикнула, упала на колени и принялась горячо молиться:
– Прошу тебя, Боже, освяти это масло, которое послужит справедливости. Пусть все люди увидят Твое могущество. Докажи им, что существует только один Бог – Иисус.
В триклинии воцарилось молчание. Все напряженно следили, как Мелания отлила из пузырька немного оливкового масла и тонким слоем нанесла его на повязку. Затем все взгляды устремились на Вулфреда. Он стоял неподвижно. Но лицо его просветлело. Несомненно, он больше не чувствовал боли.
– Сними повязку! – скомандовал Хенса. Мелания осторожно разбинтовала руку мужа.
– Покажи всем рану!
Вулфред поднял руку высоко вверх. Тишину зала нарушил общий вздох изумления.
Рука была совершенно здоровой.
Ни пятнышка не осталось от ожога.
Вулфред обвел зал торжествующим взглядом и спросил:
– Вы все признаете, что моя жена невиновна?
– Да! – дружным хором ответил зал…
Они лежали в их маленькой комнатке все на той же кушетке. Вулфред наклонился над Меланией и с нежностью посмотрел в ее глаза:
– Ты будешь женой моего сердца. Будешь матерью моих детей. И никогда больше не увидишь блеска обнаженных мечей завоевателей. Ты – моя!
– Да, так должно быть. Так и будет!
– Так и будет! – эхом повторил Вулфред. – И не забывай: по нашим сакским законам развод невозможен. А супружеская неверность карается смертью.
Проведя ладонью по мягким волосам супруга, Мелания тихо прошептала:
– Смертью? Чьей? Твоей или моей?..
