Вдруг кто-то бесцеремонно тронул ее за локоть.
Она оглянулась с прежней улыбкой.
Габриэлла!
Этого еще не хватало. Значит, и Славик тут, поблизости. От кого-то она слышала, что люди эти поженились вскоре после их со Славиком развода.
Бывшие супруги не виделись с тех самых пор… С того дня, как Ростислав ее избил. Разводные дела вел адвокат. Видеться оказалось не обязательно.
Птиче представлялось, что она все забыла. Она очень старалась забыть…
Но сейчас сердце у нее забилось сильнее.
Зачем они здесь? Неужели Ростислав соскучился?
Смешно и думать. Скорее всего, парочка пришла позлобствовать, впечатления свежие получить, чтобы внутренний яд активнее вырабатывался.
Габриэлла стояла близко-близко, толкая ее своим огромным животом: рожать ей, судя по всему, полагалось со дня на день.
Что ж! Сбылась мечта Славика! Пусть радуется, пусть будет счастлив наконец, если он умеет быть счастливым. Но Габриэлла – герой. Надо же! С таким животом, а не поленилась. И добилась всего что хотела, а все равно ей неймется!
– Привет, фригида бесплодная! – услышала Птича.
Она ни на секунду не перестала улыбаться! Это – огромное достижение, потому что сердце ее снова подпрыгнуло и забилось часто-часто.
Ей хотелось прежде всего дать Габриэлле по морде – да, именно по морде, а не по лицу – так она про себя и выразилась. А потом крикнуть, что никакая она не бесплодная, что у нее тоже… тоже..! И довольно скоро! Через каких-то четыре месяца! И неужели не видно?..
Так она кричала… Мысленно… Про себя.
Но внешне – стояла молча и улыбалась, как ни в чем не бывало.
Репортеров собралось почему-то очень много, вспышки не давали смотреть. Она хотела подозвать Геныча и просто сказать, что пора… пошли, мол, отсюда…
И еще ей было очень жаль, что в свой особенный день пришлось ей услышать пакостные слова, ощутить злобный посыл от той, которая когда-то казалась доброй знакомой.
Краем глаза увидела она Ростислава с его ироничной миной и явным торжеством на гладком раздавшемся лице.
И тут Птича все поняла.
Вот они зачем пришли! Похвастаться животом!
Ну и пусть бы себе – будьте же счастливы, наконец! Зачем за счет гадостей другим?
Увидела Птича и Геныча, стоящего со счастливой улыбкой, обращенной к ней, довольно близко, за спиной особо ретивого фотографа.
Странно – вся сцена длилась несколько секунд. Но они показались нескончаемыми.
«Я ничего ей не отвечу, я не смогу. И просто не хочу», – думала Птича.
И в этот миг…
В этот самый миг…
– Привет Натаха! – раздался очень веселый пьяный голос.
К ним пробился бодрый мужичок с явными признаками основательного материального благополучия.
«Наверное, из прежних Габриэллиных дяденек», – решила Сабина.
Дядька действительно ухватился за плечо Габриэллы и уставился на ее живот, что-то мучительно соображая.
– Я не Наташа, Я Габриэлла, – строго промолвила гордая будущая мать.
– Наташка, да брось ты, «Габриэлла, Синдирелла, Охуелла…» – развеселился гость праздничного вечера.
И не простой гость, явно VIP… За ним даже телохранитель вроде маячил… Или Птиче показалось?
Она чуть-чуть, на полшага, отошла от гадины.
За происходящим хотелось почему-то наблюдать слегка со стороны.
А то, что простыми репликами тут не закончится, почему-то казалось ясным, как дважды два.
Внимание репортеров мгновенно переключилось на треугольник «Ростислав – Габриэлла – пьяный дядька».
Видеокамеры тоже подтянулись.
– Да ты, я вижу, мамкаться собираешься… Интересно… Подожди-ка… Это чей же у тебя там наследник растет? Уж не мой ли? Дай подсчитаю… Так-так-так… Вот, значит, ты что решила… Получить хорошие деловые гены – и в кусты! А бог все видит, Синдирелла! От него не спрячешься! И от меня тоже! То-то я смотрю – не признает она меня! Не получится не признавать!
Обиженный высокомерием бывшей содержанки, дяденька-олигарх щедро выкидывал довольным представителям желтой прессы одно разоблачение за другим, без остановки.
– Я от мужа своего беременна! От законного своего мужа! – визжала Габриэлла, разом потеряв свой светский лоск, невозмутимость и загадочную ядовитую улыбку. – Пошел ты на х-й, я тебя не знаю!!!
Лицо Ростислава сделалось похожим на серый камень.
Оно казалось неживым, даже глаза его не двигались. Он не мигал. Смотрел он на свою законную супругу Габриэллу так, как смотрит на невероятное, немыслимое чудовище в фильме ужасов загипнотизированный монстром совершенно беззащитный персонаж.
Почетный гость вечера между тем продолжал:
– Это ты МЕНЯ не знаешь? Фигасе заявы!
А квартира твоя на Тверской-Ямской откуда?
С неба свалилась от волшебника в голубом вертолете? Да я тебя… видал… Но вежливости тебя плохо учили, Мандиньделла! И ребенка – проверим. Это не обсуждается. Ясно тебе?
Мужичок завелся не на шутку, обиделся по-черному. Телохранители его, обозначившиеся теперь явно и железобетонно, готовы были к исполнению любого приказа своего взбаламученного кормильца.
– А муж твой… Это этот? – громыхал, как Зевс, сильный мира сего. – Ба! Знакомые все лица! Славчег! Угораздило! Папашка!!!!
Олигарх театрально согнулся пополам и принялся картинно корчиться от смеха.
– Ну, валяйте, валите отсюда. Беременным тут не место. Приперлась – а зря. Тебе тихо надо сидеть… А то еще претенденты найдутся на плод чрева твоего, – объявил он, кое-как отсмеявшись. – Родишь, встретимся в суде. Разберемся. Чужого мне не надо, пусть твой му-му…ж радуется. Мой – хрен отдам. Поняла?
Габриэлла стояла, покачиваясь, как заколдованная.
– Виктор, проводи до места проживания и отзвони Крынкину, пусть наблюдает… Инструкции от меня получит потом, – жестко приказал бывший Габриэллин дяденька.
Птиче не хотелось смотреть на них. На эту пару. Она так старалась забыть – все эти несколько месяцев старалась она забыть тот свой страх и ту свою боль, что сковывали ее долгие годы.
Пусть уходят. Пусть живут дальше.
Пусть это будет Славин ребенок.
И пусть Габриэлла теперь сто раз подумает, прежде чем станет перед кем-то хвастаться своими достижениями. У нее теперь настало время расхлебывать кашу, которую она сама же и заварила. Вся ее предыдущая жизнь обернется к ней своей изнанкой…
Но к Птиче это больше не имело никакого отношения.
Ровным счетом никакого.
