class="p1">Капитализм не может себя воспроизводить как система без структур наднационального управления. Ведь капитализм в мировом масштабе с экономической точки зрения — это единое целое, а с политической точки зрения — это сумма государств. Отсюда, безусловно, вытекают противоречия между капиталом и государством, мировым и национально–государственным уровнями. Разногласия между капиталом и государством снимает наднациональная структура управления, которая может состоять из монархов, промышленников, банкиров, землевладельцев, торговцев.
Крупная буржуазия, в какой бы стране она не находилась, прежде всего ее финансовый сегмент, всегда имеет и имела интересы, выходящие за национальные рамки, за пределы государственных границ — своих и чужих. И реализовать эти интересы можно, только нарушая законы — своего государства или чужих, а чаще и своего, и чужих одновременно. Причем речь идет не о разовом нарушении, а о постоянном и систематическом, которое, следовательно, должно быть как–то оформлено. Одно дело, когда капиталу противостоит слабая или даже не очень слабая политика в Азии, не говоря уже об Африке, — здесь достаточно силового варианта, «дипломатии канонерок». А как быть в мире равных или относительно равных: Великобритания, Франция, Россия, Австрия, со второй половины XIX в. — Германия, США?
Андрей Фурсов. Криптополитэкономия западных элит
Соответственно, прямые военные действия не эффективны, для решения проблем нужны новые комбинированные методы и технологии, которые, решая задачи мирового капиталистического класса, снимали бы противоречия между капиталом и государством, транснациональным экономическим и национальным политическим интересом и, наконец, между мировой экономической целостностью и мировой государственно–политической суммарностью. Поэтому структуры, которые могли бы продвигать такие методы и технологии, представляются:
• транснациональными. Для них не должно существовать понятия государственных границ;
• тайными («закрытого типа»). Так как они нарушают законы стран в результате реализации методов и технологий;
• долгосрочными по типу и принципу деятельности.
Существование аналогичных структур немыслимо без соответствующего аппарата рекрутинга и отбора исполнителей, а также их дальнейшей подготовки с идеологической и тактической точек зрения. Тайный заказчик порождает тайную «Третью силу», руками которой вершатся судьбы истории; более того, в условиях капитализма, если есть заказ, найдутся исполнители. Нам всегда показывают те фигуры и организации, которые концентрируют внимание общественности на себе от реальных действующих лиц и структур.
Поэтому специальные операции, реализуемые тайными организациями и формированиями, отличаются от обычных военных операций не только по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное), но и методами (повышенная секретность и скрытность). Скрытность подготовки и реализации, неожиданность и быстрота действий являются основными особенностями специальных операций. При реализации геополитических интересов всегда использовалась тайная сила, которая брала на себя основную функцию по дестабилизации требуемой территории. Даже если по умолчанию известны конфликтующие стороны, две противоборствующие силы, то наличие тайной Третьей силы обеспечивает отсутствие точных и фактических доказательств или протоколирования международными организациями, мониторинговыми миссиями наличия действий вооруженных сил, той или иной стороны. Такой вариант хорош, когда открытые военные или дипломатические действия не являются жизнеспособными или политически возможными. Во все времена была та «Третья сила», руками которой вершились судьбы народов и правителей. Просто обыватель списывал результаты ее действий на естественные процессы, хотя по природе своей они были искусственные.
Она всегда была криминализирована на территории противника и осуществляла как специальные операции, так и полувоенные. Если они вдруг будут скомпрометированы в ходе операций, правительство или руководство их пославшее на выполнение миссии, всегда сможет отрицать свою осведомленность и факт своего присутствия на территории страны противника. Тайные мероприятия, безусловно никак не должны ассоциироваться с заказчиком. «Третья сила» не имеет идентностей с заказчиком: не имеет знаков различия, не носит униформу, и вообще никак не отождествляется с заказчиком, а по внешним признакам ассоциируются с местным населением. Центры по специальной подготовке такой «Третьей силы» всегда выбирались и организовывались в труднодоступных и хорошо охраняемых местах, вдали от гражданской жизни. В таких центрах проводили обучение как операциям прямого действия в виде организации засад и рейдов, саботажа и заказных убийств, локальных диверсий, так и нетрадиционным военным операциям в виде повстанческого и революционного движения, руководство партизанскими и антипартизанскими формированиями. Задачами центра специальной подготовки является и подготовка кураторов для ведения тактико–психологических операций, как элементов тайного влияния для осуществления изменений политического строя других стран. Скрытое вмешательство в политические выборы зарубежной страны: финансовая поддержка избранных кандидатов, чернящая пропаганда, ручное управление средствами массовой информации, техническая поддержка связей с общественностью, получение нужного количества голосов, юридическая экспертиза, рекламные кампании, обслуживание механизмов формирования и развития общественного мнения — часть деятельности «Третьей силы». После выборов политические решения принимают «агенты влияния» — официальные лица страны, ставленники тех геополитических сил, в интересах которых и проводились спецмероприятия по изменению руководства дестабилизируемой страны. Мероприятия дестабилизационного характера направлены на управленческую, социально–экономическую, оборонную, культурно–идеологическую и другие ключевые сферы. Подорванная инфраструктура государства «Третьей силой» благоприятствует и последующему военному вторжению при необходимости. Модель геополитического противоборства с использованием «Третьей силы» может осуществляться как при отсутствии прямой конфронтации и сохранении официального «дружественного» характера отношений с атакуемой территорией, так и в условиях открытого конфликта, в том числе и вооруженного.
Проведя исследования в Египте, хочется привести несколько примеров политического влияния и спецмероприятий в эпоху Римской империи. Влияние римлян на общественный и политический строй античного Египта считается очевидным, исходя из анализа текстовых документов и архитектурных памятников.
Рим, реализуя свои интересы в Египте, всё чаще выступал защитником «обиженного» народа и проводил политику мягкой интервенции — вмешательства во внутренние дела страны. Защищая египетские интересы, Рим реализовывал прежде всего свои. Так неожиданно римский сенатор Марк Эмилий Лепид в 203 году до н. э. стал опекуном малолетнего царя Птолемея V Епифана. Римский Сенат не просто утвердил этот шаг, но и направил делегацию к царю Антиоху III, «чтобы предостеречь его от захвата царства мальчика–сироты, отданного под защиту сената по предсмертной просьбе отца». Антиох III не принял всерьез намерения сената и напал на Египет, как итог для него — поражение от римлян при Магнезии в 190 году до н. э. и Апамейский мирный договор. Свидетельством планомерного внедрения плана по слиянию и поглощению египетской территории римлянами, являются сведения о том, что в египетской царской армии все чаще стали встречаться римские наемники, ставленники Рима все чаще стали входить в состав правительства и финансовой администрации, римляне стали вести крупномасштабную торговлю на территории Египта. Отборные части египетской армии перешли под командование римских офицеров.
«В вашем же войске столько служивого народа из стольких племен, которых и по имени всех не назовешь, что удивительно, когда все, начиная с того командующего, который один проверяет все и наблюдает
