получил такую малую дозу, что на обращение понадобились почти сутки. Вот почему его тошнило от крови вампиров. Ему нужна была другая. Например, животная, я вспомнила обглоданную обезьянью шею, и тошнота подступила к горлу.
Нет, еще рано, это всего лишь реакция на увиденную смерть Лиама. Но я уже не так нежна, как раньше. Могу и карандаш в глаз воткнуть. Я смогу за себя постоять. И за моего малыша.
Когда самолет стал снижаться, я подобрала с пола свою сумку, сжала кулаки и приготовилась к прощанию. Мое собственное сердце разрывалось от того, что он не хочет быть вместе. Ведь он же знает, он слышит. Он его не хочет.
На трап мы вышли вместе, и Олав, взяв мою сумку, пошел к машине. Достав ключи, он щелкнул сигнализацией, и черный катафалк бодро отозвался чуть слева от нас.
Мы ехали какое-то время молча, и я задремала, а когда открыла глаза, поняла, что мы давно выехали из города, машина неслась на предельной скорости, небо синело на горизонте, предвещая скорый рассвет.
— Куда мы едем? — сонно пробормотала я, неожиданно быстро просыпаясь.
— В поместье. Должны успеть. — Угрюмо ответил Олав.
— Почему ты не отвез меня домой? Там мог бы переждать до вечера и уехать в начале ночи.
— Тогда у тебя был бы шанс отказаться ехать со мной, а сейчас его нет. — Сказал он, не глядя на меня, бросая взгляд на часы на приборной доске и спидометр.
— Не понимаю, так ты хочешь, чтоб я поехала с тобой или нет?
— Так ты уже едешь вроде бы. Что непонятного.
— Не понятно, зачем я еду.
— Жить. Или ты думаешь, я поеду с тобой Марка искать? Нет, не поеду. И надеюсь, он сдох. — Злобно проговорил Олав, сжимая руль до белых косточек на руках.
— А при чем тут Марк? — Вообще, не при чем. Забудь. Не хочу про него ничего слышать. И ребенку скажешь, что он мой.
— О боже, какой же ты идиот! Ты просто король идиотов! Если бы я искала самого глубочайшего идиота на дне марианской впадины, то уверена, что под самым глубоким камнем была бы записка с твоим адресом.
— Слушай, я знаю, я облажался, но мы можем это исправить.
— Да нечего исправлять. Я не спала с Марком! Я воткнула шило ему в морду и сбежала из комнаты. Как думаешь, мы оказались с тобой в клетке?!
— Тебя не было в клетке, когда я очнулся… — непонимающим голосом отозвался Олав, забыв о дороге.
— Потому что я думала, что ты умер, и побежала за помощью! Думаешь тебя оставили бы в открытой клетке? Это я вскрыла ее, вернее, мне помогли.
— Погоди, у нас с тобой же не было… ну… до конца. Ни разу. И Харель сказал, что процент активных сперматозоидов меньше четырех. Я думал, это значит, шанс один к двадцати пяти. Ну то есть на двадцать пятый раз, в лучшем случае… — Затараторил он, глядя недоуменно на меня.
— А ну смотри на дорогу, блин, если ты угробишь нас, я сама тебя убью. А когда доберемся, ткну тебя в энциклопедию на страничке, где показано, как устроен член. И уверена, там черным по белому написано, что прерванный половой акт — это не контрацепция!
Он уставился в никуда через лобовое стекло, где мимо нас неслись безлюдные километры леса. А на расстерянном лице широко растянулись в глупой улыбке губы.
— Так, значит, ты знал, что Кармайкл это Дантес? — я решила окончательно прояснить все, что мне казалось странным. — И как это получилось?
— Я видел настоящего лишь один раз. Руди убил Кармайкла, а мне удалось сбежать, тогда никто из нас и не думал, что Амалия обратится. Через неделю я нашел его, просил помощи, не знал, что мне делать. Сначала он хотел нас сжечь, но потом передумал. Это было сразу после избрания Хетта, и Руди сам был в тупике. Наверное, тогда у него и родился план попасть на собор, став Леонардом Кармайклом.
— Он ждал семьдесят лет?
— Мы никогда не обсуждали его планы, — начал он, беспокойно ерзая на водительском кресле, размышляя вслух. — Но, черт возьми, он точно все это спланировал. Он случайно узнал, что несколько месяцев назад я помог Амалии обратить одну девушку. Мы укрывали ее в резервации. Я думал, Витя нас всех сдаст своими намеками, но Леонард узнал только вернувшись на Красную гору. Был зол, но как ни странно, быстро отошел. Сказал, мне пригодится этот опыт, когда я стану ответственным за жизни других. Как будто знал, что стану отцом, женюсь…
— На своей руке. Пока я не вижу кольца на этом пальце…
Он нахмурился, глянув на кольцо Ника.
— Совсем забыл. История с кольцом правда? Ты — собственность дома Вега?
— Нет. Но, думаю, Палома этого не знает. Зато знаем я и Николас. Он никогда не предъявит на меня права.
Я открыла окно и, сняв кольцо с пальца, швырнула его в кусты. Глядя на это, Олав ухмыльнулся и прибавил скорость. Через несколько минут, когда я серьезно уже забеспокоилась о том, где переждать день, в дали слева показалась долгожданная горная гряда, и мы съехали с дороги в лес.
— Мы не успеем? — с тревогой спросила я, когда первые лучи стали пробиваться сквозь хвойные шапки над нами.
— Есть одно место. Один раз Леонарда задержал опоздавший менеджер торговой сети, и ему пришлось остановиться в лесу, он мне рассказал тогда о том, что ночевал под большим поваленным деревом в машине. Думаю, смогу его найти.
Машина недолго прошелестела по узкой грунтовой дороге, отсыпанной из мелкой щебенки в перемежку с землей, утрамбованной мягкими еловыми иглами. В приоткрытые окна проникал прохладный осенний воздух, но по сравнению с северными широтами Вангурея, здесь было тепло, и даже слегка пригревало раннее солнце.
Как назло погода обещала быть ясной, а это значит нам нужно было забиться в такую темную дыру, какую только сможем найти.
Через несколько километров ухабистого подъема Олав замедлился, съехал с дороги и по опушке небольшой прогалины добрался до небольшого естественного навеса, который образовался двумя поваленными деревьями. Одно из них было настолько большим и старым, что с него клочьями свисал пушистый темно-зеленый мох. Олав заехал под него задним ходом, и просторный багажник оказался полностью скрыт в густой тени.
— Выходи, — скомандовал он и бросил мне в руки мою сумку. Не долго думая, я достала пальто и платье. Платье разорвала на большие лоскуты. Открыв заднее боковое окно повесила на него большой черный кусок лифа от
